Книга Разум главного калибра - Илья Шумей

-Она говорила Вам о своей болезни?

-Синдром Дирке, да, знаю.

-Своего рода парадокс, кстати, - Артур почесал кончик носа, - человек, страдающий синдромом Дирке, вряд ли сможет рассказать об этом кому-либо.

-Почему?

-Да потому, что такие больные абсолютно неспособны к обучению и вообще к усвоению любой информации. Суть синдрома в том, что нейроны в мозгу почти не образуют новых связей помимо тех, что имелись на момент рождения, да и те имеют структуру, существенно отличающуюся от обычной. Кора оказывается разбита на изолированные области, никак не взаимодействующие друг с другом. Базовые рефлексы еще как-то функционируют, но любая рассудочная деятельность оказывается невозможна. Даже простейшие условные реакции практически не формируются. Не человек, и даже не животное получается, а так, овощ.

-Это генетическое заболевание?

-М-м-м, нет, не совсем. Если честно, никто пока не знает, что именно его вызывает. Но факт в том, что синдром проявляется только у детей, зачатых и рожденных не на Земле.

-«Дети Вселенной», кажется, так их называют? Эдакая месть родной планеты отрекшимся от нее отступникам?

-Кто его разберет. То ли дело в нехватке привычного магнитного поля, то ли в отсутствии контакта с материнской биосферой. К счастью, заболевание встречается крайне редко, так что на полноценную месть не тянет.

-Насколько я понял, Сильвия – первый больной с таким синдромом, которого удалось излечить?

-Строго говоря, таких пациентов и раньше удавалось ставить на ноги и даже в определенной степени успешно социализировать.

-Вот как? Каким же образом?

-Ну, вариантов-то на самом деле масса, - Артур откинул со лба свалившуюся прядь волос, - нейропротезы, шунты синаптичские, плюс лошадиные дозы стимуляторов, способные в два счета из обычного человека эпилептика сделать… Человеческому мозгу, по сути, приделывают «костыли», берущие на себя основную нагрузку по реализации когнитивных функций. На выходе получается синтетический разум, начисто лишенный какой-либо индивидуальности, просто помещенный в биологическое тело. В лучшем случае, пациент способен запомнить свое имя, да еще несколько базовых фактов о своей персоне. Даже круглый идиот способен что-то да усвоить, если достаточно долго и настойчиво ему это вдалбливать. Но все равно то, что получается в итоге, вряд ли можно назвать личностью. Так, биоробот.

-Иногда мне кажется, что у нас половина населения – такие вот гомункулы.

-А чего Вы хотите? Для работы кладовщиком или курьером особо выдающегося интеллекта и не требуется. Протезированных на таком фоне разве что внешность выдает, а в остальном – один в один.

-Но с Сильвией, как я понимаю, такой вариант Вас не устроил?

-Скорее, я воспринял такой удар Судьбы как личный вызов. Шутка ли, у ведущего мирового специалиста по лечению иммунных и генетических заболеваний мозга родилась дочь-дебил! – Артур устало провел руками по лицу, - и я этот вызов принял, бросив в горнило борьбы все, что у меня было. Здоровье, семью, карьеру…

Он умолк, снова бессильно уронив голову, словно сражение с болезнью дочери отняло у него и последние силы. Чак терпеливо ждал, понимая, что такого рода исповедь торопить не стоит – достаточно внимательному слушателю человек со временем наверняка расскажет даже больше, чем собирался.

Над ними, едва не задевая верхушки деревьев, пронесся очередной полицейский вертолет, и Артур вздрогнул, словно проснувшись от шума его винтов.

-Я никогда, ни до того, ни после, не работал с таким остервенением. Без выходных и праздников, почти без сна и отдыха, забросив все прежние дела и начинания.

Жена не раз призывала меня отступиться, отдать дочь в пансионат для умственно неполноценных и жить дальше, но я только сильней закусывал удила. В конце концов она не выдержала и ушла сама, а я остался один на один с Сильвией и своими исследованиями. Так я и работал, одной рукой вводя данные для расчетов, а другой утирая текущие по ее подбородку слюни…

-Но Вам все же удалось победить ее недуг? – Чак все же рискнул немного подбодрить собеседника, когда пауза начала слишком уж затягиваться.

-Мне порой кажется, что это он меня одолел, - Артур безуспешно попытался пригладить волосы, которые, набравшись цементной пыли, перьями топорщились во все стороны, - у меня самого в голове, похоже, некоторые шарики вывалились. Но именно это, пожалуй, и помогло мне найти решение.

-Какое?

-Все исследователи, и я в их числе, делали у пор на возобновлении нормального функционирования поврежденных участков мозга. Но в один прекрасный… или ужасный день меня осенило – если парадный вход закрыт, всегда можно пройти в обход.

-Что Вы имеете в виду?

-Мне пришла в голову парадоксальная мысль. Я решил не пытаться восстановить нормальное функционирование мозга, а, напротив, инициировать дальнейшее развитие болезни!

-То есть? – Чак непонимающе нахмурился.

-Первые годы после рождения мозг больного синдромом Дирке активно развивается и растет, хоть и не так, как у нормальных людей, однако где-то к пяти годам его эволюция останавливается, и человек так навсегда и остается большим недоразвитым младенцем. Моя же идея состояла в том, чтобы возобновить рост новых связей между нейронами, пусть и отличающихся от обычных. Они проходят через те глубинные области мозга, которые обычно заняты совсем другими вещами, и в мыслительной деятельности напрямую не участвуют. Я фактически пошел ва-банк, стимулируя хаотический рост аксонов по всему объему серого вещества, лишь бы организовать взаимодействие тех зон коры, которые еще на что-то способны.

Сначала я экспериментировал на мышах, получив результаты, которые показались мне обнадеживающими… знаете, я к тому времени уже настолько зациклился, что вряд ли мог судить объективно. Позже я пересматривал данные, и сейчас я ясно вижу, сколько методологических ошибок я допустил, насколько порой неверно интерпретировал итоги опытов – я настолько сильно хотел найти решение, что обманывал сам себя.

Уверенный, что я нахожусь на правильном пути и будучи не в силах дольше ждать, я проделал аналогичную процедуру с собственной дочерью. Помню, что у меня от волнения так тряслись руки, что я даже чашку держать не мог - все расплескивалось. Хорошо, что всю работу делал робохирург, а у него нервы в буквальном смысле стальные. Потом же мне оставалось только ждать и молиться.

-Наверное, Вы тогда пережили жуткие минуты.

-Минуты!? Ха! – Артур вдруг расхохотался, - то были жуткие дни и недели!

-Недели!?

-А сколько, по-вашему, человек после такой операции восстанавливаться должен? Это же как после комы, если не хуже. Причем внешне-то ничего не меняется, и следить за прогрессом можно только по картинкам, что выдает томограф, - ученый с сомнением взглянул на Чака, - Вам раньше случалось выращивать что-то из семечка?