Книга Тамерлан. Завоеватель мира - Джастин Мароцци

Пьесу можно воспринимать как хвалебный гимн империи, оду атеизму, восхваление торговли, исследовательского духа, социальной мобильности и индивидуализма, осмеяние королевской власти и наследственного правления, сопротивление иностранной державе — если вместо Тамбурлейна подставить Елизавету, а вместо Турции Баязида подставить католическую Испанию — это будут разные слои восприятия, причем не самые значимые. Пьесу «Тамбурлейн Великий» можно трактовать самым различным образом. Если в этом есть какие-то сомнения, посмотрите на речи Тамбурлейна, полные ярости. Они немедленно приковывают к себе внимание уже в первом акте и больше не отпускают.

Пьеса захватывает. Сам Марло тщательно изучал последние на то время источники, использовав такие книги, как «Жизнь Тимура» Пьетро Перондини (1553 год) и «Английское зеркало» Джорджа Уитстоуна (1586 год), поэтому он хорошо знал жизнь императора. Хотя временами сомнительные исторически, его описания действий Тимура полны огромной художественной силы. Они становятся основой легенды. Драма и история сливаются воедино, когда речь идет о столкновении Тамбурлейна с Баязидом, «императором турок». Эта встреча была заметной вехой в жизни императора, стала и стержневой сценой в пьесе. Задолго до того, как противники появляются на поле боя, Марло начинает превозносить правителя оттоманов, чтобы подчеркнуть особое значение столкновения. Прежде чем начинается битва, они лично встречаются в присутствии придворных. Начинается обмен оскорблениями, как у боксеров перед боем за чемпионский титул. Баязид называет Тамбурлейна «скифским рабом» и клянется на святом коране, что превратит его в «целомудренного спокойного евнуха», пригодного только для присмотра за гаремом. Татарский повелитель отметает угрозу, напоминая, что он прославлен во всем мире. Так оно и было на самом деле.

Битва короткая и жестокая. Тамбурлейн побеждает Баязида и сажает его в железную клетку, доводит его самого и его жену до самоубийства. Марло использует падение Баязида, чтобы показать неотвратимость рока. Ничто не может помешать предопределенному восхождению Тамбурлейна к высотам славы. Эго великий человек, жестокий, военный гений, обладающий непомерной гордостью и чувственностью, а его власть просто не имеет границ. Он полагает, что достоин ходить не по земле, а по небесам. После разгрома Баязида он называет себя «архи-повелителем» земли, «Бичом Божьим и ужасом мира».

В пьесе постоянно звучит грохот и лязг оружия. Как отметил один из критиков, «она полна военного чванства». Но Тамбурлейн, нарисованный Марло, не только воин, но и поэт. (Имеются свидетельства того, что Тимура интересовали искусство и науки, хотя автор тогда не мог об этом знать.) Если противники на поле боя вызывают вспышку бешеного гнева, то его возлюбленная Зенократа вызывает неукротимую страсть, рождает искрящуюся струю стихов, которая поднимает пьесу до невиданных высот.

О Зенократа, как ты хороша, — Нет, это слово низменно и слабо! — Как ты божественна, когда, печалясь За родину свою и за отца, Неприбранная, льешь потоки слез И, словно Флора на восходе дня, Льняные кудри по ветру развеяв, Жемчужины роняешь на траву, Струишь сапфиры по ланитам светлым, Где матерь муз бессмертных, красота, Пером слоновой кости томы пишет О прелести твоих печальных глаз, Тех дивных глаз, что в косах ночи мглистых Сверкают ярче всех светил лучистых.

Позднее она заболевает, и Тамбурлейн погружается в пучину отчаяния. Кровавый император еще раз становится поэтом-любовником.

Одела темнота сверканье дня! У золотого шара в небесах, Танцующего по сребристым волнам, Нет более огня, чтоб лить лучи, И, ощущая собственный позор, Он хмурой тучей повязал виски И хочет погрузить всю землю в мрак: Ведь та, что жизнь и свет ему давала, Чьи очи из-под золотых ресниц Все сущее живым теплом дарили — Ведь Зенократа, злобной волей неба, Разящего соперников ревниво, Лежит, вкушая свой последний вздох, Ослеплена смертельной темнотою, И ангелы, что держат караул У врат небес, велят бессмертным душам Божественную встретить Зенократу.

Но ничто не может спасти ее. Она лежит на парадном ложе, окруженная королями и врачами, рядом три ее сына и муж, но она умирает. Безутешный Тамбурлейн обрушивается на «сластолюбивого Юпитера», похитившего у него жену. Он обвиняет бога в том, что тот желает возвести Зенократу на трон богини. Образность и красочность его речи потрясают, однако они рождены отчаянием и трагической тщетой.

Пьеса завершается смертью Тамбурлейна. Даже теперь, в конце жизни нет ни сожаления, ми раскаяния. Он даже не понимает, что сражен высшей силой. Тамбурлейн требует карту и отмечает по всему миру места, где он одержал свои великие победы, перечисляя их сыновьям. Наступает время короновать его наследника Амира, и затем природа делает то, что не сумел никто из земных противников Тамбурлейна. В последний момент, когда уже подступила смерть, надменность не покидает его.

Прощайте, сыновья. Друзья, прощайте. Я чувствую, что должен бы заплакать — Так тяжко вам со мною расставаться, Но Тамерлан, господень бич, умрет.

Как драматург Марло охотно использует все типичные приемы: преувеличения, исторические неточности, географические ошибки, привкус сенсационности. Однако его Тамбурлейн — это триумф воображаемого гения. Нигде еще татарский владыка не был столь блестяще спрятан за фальшивым образом. Поэма великолепна, ее четкие строки вызывают восхищение, изображение военной драмы поразительно, от нее нельзя оторваться. Поэтому не приходится удивляться, что Марло, а не историки, сумел нарисовать образ Тимура, исполненный бешеной ярости его исторического аналога. В пьесе, как и в жизни, «скифский пастух» легко отбрасывает любые нравственные ограничения, начинает серию опустошительных завоеваний и уничтожает все попадающееся ему на глаза. Тамбурлейн Марло растет еще быстрее, чем его исторический прототип, приобретая безграничную власть. Он обладает неодолимой, неестественной силой, которая поднимает его над обычными смертными прямо к небесам. Он попирает все нравственные принципы, убивает невинных девушек, устраивает массовые побоища и прямо называет себя соперником богов, которых презирает за их слабость. Современники были вынуждены признать, что этот человек

Бросил фортуну себе под ноги И сделал могучего бога войны своим рабом.

* * *

Какими бы огромными ни были его амбиции, какой бы обширной ни была сцена, на которой он выступал, крайне сомнительно, что настоящий Тимур в 1370 году мыслил столь высокими категориями. Хотя он приобрел набор великолепных титулов, они мало чего стоили. Правитель маленького района в Центральной Азии, осажденный со всех сторон многочисленными врагами, Тимур не был ни Императором Века, ни Завоевателем Мира. Потребовалось несколько десятилетий постоянных войн и походов, прежде чем он смог с чистой совестью говорить о себе так.