Книга Аристотель и муравьед едут в Вашингтон. Понимание политики через философию и шутки - Дэн Клейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Забавно, что либеральное крыло Американской академии звукозаписи решило поддержать претензии Dixie Chicks на звание политических экспертов, отвалив им целую кучу «Грэмми».
Но главная проблема апелляции к авторитету заключается в том, что любой желающий может перебирать авторитеты до тех пор, пока не услышит от одного из них то, что хочет услышать:
Один человек никак не мог разобраться, можно ли заниматься сексом в Шаббат, поскольку не был уверен, что такое секс – работа или удовольствие? С эти вопросом он пришел к католическому священнику. Просмотрев церковные каноны, тот ответил ему:
– Сын мой, я обстоятельно изучил все труды церкви и пришел к выводу, что секс – это работа, и, значит, он противоречит требованию отдыхать от трудов твоих в этот священный день.
Однако, подумав, человек решил, что священника, принявшего обет безбрачия, вряд ли можно считать авторитетом в вопросах секса. Тогда он отправился к женатому министру. Тот, сверившись с Библией, дал ему тот же ответ: секс – работа, и, значит, заниматься им в шаббат нельзя.
Неудовлетворенный полученным ответом, человек отправился к следующему авторитету – рабби. Немного подумав, рабби ответил:
– Сын мой, несомненно секс – это удовольствие!
– Рабби, это отличная новость! – воскликнул тот. – Но почему вы в этом так уверены? Ведь многие говорили иное!
– Сын мой, – отвечал рабби, – если бы секс был работой, моя жена поручила бы это служанке!
Многие политики используют еще одну сравнительно безвредную уловку с переходом на личности – признание вины с оговоркой. Они пытаются вызвать сочувствие и понимание, признавая совершенную ошибку, но при этом предлагая оправдывающее их объяснение. В итоге получается что-то вроде: «Я прошу меня простить, хотя, в сущности, мне не за что просить прощения». Ловкий ход, ничего не скажешь!
Например, президент Джордж Буш-младший неоднократно заявлял, что министр обороны Дональд Рамсфелд останется с ним до конца президентского срока, но когда демократы победили на промежуточных выборах 2006 года, объявил, что Рамсфелд покинет свой пост.
Журналист: На прошлой неделе вы говорили, что министр обороны Дональд Рамсфелд останется на своем посту. Почему сейчас вы решили объявить о его отставке, и связано ли это с результатами выборов?
Буш: Вы задавали мне вопрос за неделю до выборов, и тогда я ответил, что он продолжит работу. Я не хотел объявлять о значимых решениях за несколько дней до окончания выборной кампании. Тогда это был единственный ответ, который я мог дать, чтобы побыстрее покончить с этим вопросом и перейти к следующему.
Прибегая к признанию вины с оговоркой, надо учитывать, что некоторые объяснения работают лучше других. В данном случае президента поймали на явной непоследовательности: заявив, что никогда не уволит Рамсфелда, уже неделю спустя он объявил, что настало время отдать его пост новому человеку, который будет проводить новый курс, так что до свидания, Дональд. Буш мог просто сказать, что обстоятельства неожиданно изменились, что заставило его пересмотреть свою позицию касательно увольнения Рамсфелда или же своевременности этого шага. Но наш главный стратег весьма последователен в своем нежелании признавать собственную непоследовательность. Поэтому он предложил объяснение, которое, по его мысли, должно было вызвать у нас сочувствие и понимание. Иными словами, он предположил, что было бы нечестно и неправильно увольнять Рамсфелда (или объявлять о его отставке) до выборов, поскольку это могло бы повлиять на их исход. Ничего не скажешь, благородное объяснение!
Главный показатель эффективности признания вины с оговоркой – правдоподобие объяснения. Большинство экспертов полагают, что, с учетом потрясающей непопулярности Рамсфелда среди избирателей, его увольнение перед выборами лишь увеличило бы число голосов, отданных за республиканцев. Ну как же! Это, конечно, заставит нас отнестись с еще большим сочувствием к словам президента, демонстрирующим его беспристрастность. Правдоподобно? Увы, нет! При этом большинство экспертов опять-таки сходятся во мнении, что, если бы по итогам выборов республиканцам удалось сохранить большинство в Конгрессе, старина Рамсфелд сохранил бы свой пост.
Ниже приводится старый анекдот про фермера, в котором тактика признания вины с оговоркой подвергается жесткой проверке на достоверность. Конечно, анекдот несколько длинноват, но для фермерского анекдота это нормально.
Фермер по имени Клайд попал в аварию. По этому делу был назначен суд, где Клайду пришлось отвечать на вопросы лощеного адвоката транспортной компании.
– Действительно ли вы заявили на месте аварии, что с вами все в порядке? – спросил адвокат.
– Я сейчас расскажу вам, как было дело, – произнес в ответ Клайд. – В тот день я как раз погрузил мою любимую коровку, Бесси…
– Я не просил вас рассказывать подробности, – перебил его адвокат. – Я хочу, чтобы вы ответили на вопрос: действительно ли вы заявили на месте аварии, что с вами все в порядке?
– Я тогда как раз погрузил в прицеп Бесси, мою любимую коровку, и ехал по этой дороге…
– Ваша честь! – вновь перебил фермера адвокат, обращаясь к судье. – Я пытаюсь установить факт, что на месте аварии этот человек заявил прибывшему патрульному: «Со мной все в порядке!» Теперь, спустя несколько недель после инцидента, он подал иск против моего клиента. Я считаю, что он пытается мошенничать. Пожалуйста, попросите его просто ответить на мой вопрос!
Однако судья, заинтригованный рассказом Клайда, ответил:
– Нет-нет, я хочу дослушать его историю про любимую корову Бесси.
Поблагодарив судью, Клайд продолжил:
– Ну, я вам уже сказал, что в тот день я как раз погрузил Бесси, мою любимую коровку, в прицеп и ехал спокойно по дороге, и тут вдруг этот здоровенный полуприцеп проезжает на красный свет – и прямо в бок моему грузовичку! Меня отбросило в одну канаву, Бесси – в другую. Мне было очень больно, так, что не двинешься. Но я слышал, как стонала моя Бесси, и я понимал по тому, как она жалобно мычала, что ей совсем плохо. А вскоре приехал тот полицейский. Он услышал, как стонет Бесси, и подошел к ней. Он взглянул на нее и, видно, понял, что бедняжка совсем плоха. Так что он вытащил свою пушку и выстрелил ей прямо между глаз. А потом он перешел на другую сторону дороги, даже не убрав свою пушку, глянул на меня и спросил: «Как вы себя чувствуете?» Ну и что, черт возьми, вы бы ответили ему, будь вы на моем месте?
Извиняться политикам непросто. В таких случаях они хотят выглядеть скромными, но сильными; заботливыми, но величественными; ответственными, но ни за что не несущими ответственности. Однако совместить несовместимое для опытного политикана не проблема. И, подобно талантливым актерам, они понимают, что главное – правильно выбрать момент.
