Книга Юлий Цезарь. Жрец Юпитера - Майкл Грант

Враги Цезаря, которые объявили его новые указы незаконными, поскольку Бибул заметил неодобрение богов, отказались выполнять их. Однако Цезарю это давало возможность сохранить группу благодарных иждивенцев, которых можно было время от времени доставлять в Рим, чтобы помочь своим ставленникам победить на выборах. Кроме того, только римских граждан можно было вербовать в легионеры, и Цезарь теперь мог с полным основанием утверждать, что два новых легиона, которые он начал формировать, состояли из мужчин, имеющих статус граждан. Это ободряло новобранцев: они были уверены, что Цезарь обеспечит им полноправное гражданство и надел земли после ухода в отставку. Помимо Цизальпинской Галлии Цезарь получил в управление Иллирию, район на восточном побережье Адриатики, который также был расположен достаточно близко от Италии. Управление этой областью давало Цезарю возможность поставить победную точку в длинном списке незавершённых военных походов его предшественников против варварских племён, селившихся вдоль границы. Это было нетрудно сделать, имея в распоряжении гарнизон Аквилеи. Кроме того, к северу и к востоку от границы этой провинции назревал конфликт с мощной империей варваров, которой правил король Буребистас из Дакии. Возможно, Цезарь считал весьма перспективным с точки зрения укрепления границ, получения доходов и повышения собственного престижа расширить границы Римского государства вплоть до Карникских Альп и реки Савы или даже до Дуная, куда фактически граница была перенесена только при жизни следующего поколения.

При этом начальном распределении провинций Цезарь не получил Нарбонской Галлии, богатой провинции, расположенной на западе, за Альпами, в южной части Франции, между Севеннами и Средиземноморским побережьем. Эта территория была аннексирована у местных племён в 121 году до н. э. по просьбе союзника Рима, греческого порта Массилии (Марсель), и в течение последующих лет стала одной из наиболее доходных римских провинций. Волнения вблизи северных границ открывали значительные возможности для честолюбивого римского военачальника. Они заставили сенат передать управление этими двумя областями, Нарбонской и Цизальпинской Галлией, консулам 60 года до н. э. Такой шаг свидетельствовал о том, что эти территории считались в то время наиболее проблемными областями империи. Один из этих консулов, ставленник Помпея Афраний, уступил Цезарю правление Цизальпинской Галлией, но его коллега, Метелл Селер, конфликтовал с Помпеем и, стремясь завоевать в Нарбонской Галлии собственные лавры, не собирался сдавать позиции. Однако отъезд Селера в провинцию был отложен, и он вскоре умер, так и не успев покинуть Рим.

Это была большая удача для Цезаря — он получил управление этой провинцией, что оказало огромное влияние на последующий ход мировой истории. Триумвир не терял ни минуты. Сразу после смерти Селера (или, возможно, ещё во время его болезни) он поручил своему тестю Пизону и зятю Помпею добиться в сенате и в народном собрании передачи этой провинции ему. Тогда же Цезарь выступил против оказания почестей одному из военачальников за победы в Нарбонской Галлии. Цель была очевидной — показать, что военные действия далеко не закончены. Ватиний и другие сторонники Цезаря в день празднований в честь этого военачальника демонстративно воздержались от участия в церемонии и вместо этого отправились на похороны какого-то частного лица. При этом они были чрезвычайно скромно одеты, демонстрируя, что время для празднований и торжеств совершенно неподходящее. Однако к моменту выхода указа Ватиния подготовка общественного мнения относительно Нарбонской Галлии ещё не была завершена, и эту провинцию не включили в указ. Позже, вероятно в июне, Помпей предложил сенату присоединить Нарбонскую Галлию вместе с расположенным там легионом к провинциям Цезаря. Но если другие области были переданы на пятилетний срок, то Нарбонская Галлия только на один год. Хотя объединение двух Галлий под одним правлением не было чем-то совершенно новым, Катон заявил, что «сенат сам устраивает тирана в своей цитадели». Однако сенаторы вынуждены были согласиться с предложением Помпея, так как в противном случае рассмотрение вопроса было бы вынесено на народное собрание и там наверняка получило бы поддержку. Некоторые сенаторы, возможно, также утешали себя мыслью, что отъезд в провинции, по крайней мере, предотвратит вмешательство Цезаря в дела в столице. Возможно, у них также теплилась надежда на то, что при возникновении военных действий (а варвары действительно угрожали границам Галлии) триумвир сложит там голову.

Попытка избавиться от Цезаря уже была сделана — какой-то раб, действовавший, несомненно, по чьему-то наущению, пытался убить Цезаря в 59 году до н. э. В июле того же года был организован ещё один таинственный заговор, центральной фигурой которого был информатор Веттий, тремя годами ранее пытавшийся инкриминировать Цезарю участие в заговоре Катилины. На сей раз Веттий на допросе заявил, что группа консерваторов готовилась убить Помпея. В угоду Цезарю Веттий тогда же изменил список участников заговора, убрав оттуда имя молодого Брута, сына любовницы триумвира Сервилии. Этот случай прокомментировал Цицерон с обычной для него язвительностью: «Ночь отделяла второе свидетельство от первого, а ночью поступила особая, ночная апелляция». Веттий скоропостижно умер в темнице, и, возможно, именно Ватиний помог ему отправиться в мир иной, что, без сомнения, не вызвало никаких возражений Цезаря. Поначалу возникший скандал даже порадовал Цезаря, ведь это был отличный способ дискредитации консерваторов, но затем кто-то убедил Веттия включить в списки имя сына Сервилии. После этого отношение Цезаря к происходящему резко переменилось, и Веттия убрали. Инцидент никак не способствовал улучшению настроения Помпея, который был чрезвычайно расстроен сложившейся тяжёлой критической обстановкой и публично выразил своё беспокойство по поводу необходимости применения насильственных методов. Но Цезарь разумно держался в тени, и, когда Цицерон язвительно назвал римских правителей восточной властью, его ирония была отнесена на счёт Помпея. Тем временем Бибул своими заявлениями пытался посеять подозрения в искренности Цезаря. Он уверял, что, пока Помпей будет на Востоке, Цезарь сумеет обойти его. Кампания оппозиционеров шла неплохо. Даже если триумвиры и не были столь непопулярны, как уверял своих соратников Цицерон, против них были организованы демонстрации в театре, и Бибулу пришлось отложить консульские выборы до осени. Тем не менее, когда они наконец состоялись, триумвирату удалось получить должности консулов для своих ставленников Пизона и Габиния.

Итак, слишком богатый событиями год консульства Цезаря подошёл к концу. Ему удалось многого добиться, но главное — он сумел завязать множество связей, которые оказались ему весьма полезными в будущем. Такой путь Цезарь использовал всегда. Катон сетовал на то, что Цезарь, будучи консулом, а не простым трибуном, использовал революционные методы популяров Гракхов: игнорируя сенат, он проводил большинство своих законов через народное собрание. Не вызывает сомнения, что сенаторы были непримиримы. Но и Цезарь, со своей стороны, с готовностью переходил к насильственным методам. Его самые первые указы были незаконны, поскольку они игнорировали вето, наложенное трибунами. Законность последующих указов была сомнительной, потому что они были приняты, несмотря на дурные предзнаменования. С другой стороны, можно сказать, что ни вето трибунов, ни предзнаменования никогда не использовались для такой полной обструкции. Кроме того, сенаторы с самого начала подорвали свою собственную позицию, когда согласились присягнуть аграрному закону, хотя, по общему признанию, это было сделано по принуждению, а затем — когда почти добровольно подтвердили право Цезаря на Нарбонскую Галлию. Однако нарушения законности, которые Цезарь допустил в течение года, как фактические, так и предполагаемые, привели к тому, что он оказался под угрозой преследования по обвинению в государственной измене, начиная с того момента, когда он лишится иммунитета должностного лица.