Книга Время-убийца - Мишель Бюсси

Чезаре Гарсия?

Клотильда отлично помнила человека, который расследовал трагедию, случившуюся с ее семьей. Чезаре Гарсия был спокойным, добродушным и очень деликатным человеком. Он задавал ей вопросы в больнице, и в его голосе звучало искреннее сочувствие. Их разговор в отделении скорой помощи в Балани продлился три часа, Гарсия сидел на стуле и то и дело промокал лоб и шею бумажной салфеткой.

Не забыла Клотильда и его дочь Аурелию, она входила в их маленькую «банду» и все время ныла или брюзжала.

– Нет, – ответила она. – Вряд ли. Червоне Спинелло обмолвился, что Гарсия вышел в отставку.

– Верно… Несколько лет назад. Полагаю, вы его помните. Людей такого телосложения не забывают. Он мог бы стать гениальным нападающим, незаменимым в схватке, если бы эти тупицы-корсиканцы знали, что бывают мячи овальной формы![55] Теперь он толстеет на десять кило в год.

Жандарм подошел вплотную к Клотильде.

Крылья бабочки трепетали, словно она опасалась красивого, но плотоядного растения.

– Вы должны повидать его, мадемуазель Идрисси.

В ее глазах отразилось непонимание.

– Он живет в Каленцане. Это важно, мадемуазель Идрисси. Он много чего рассказал мне о той давней аварии, прежде чем покинул бригаду, потому что еще много лет назад искал концы. Он намного хитрее, чем о нем думают, и у него, как бы это выразиться… есть…

– Да говорите же! – Клотильда впервые повысила голос.

Бабочка улетела.

– У него есть теория.

11

Он открыл тетрадь.

Поморщился – читать будет неприятно.

Но придется.

Чтобы подогреть ненависть.

* * *

Воскресенье, 13 августа 1989,

седьмой день каникул,

темно-синее небо

Сегодня бал.

Предупреждаю – я его королева!

Сижу на пляже, чуть на отшибе, в тени, с книгой на коленях.

Итак…

Балом я называю танцульки в кемпинге: три гирлянды плюс большой магнитофон отца Германа на пластиковом стуле. Николя привез из Парижа кассеты со шлягерами 50-х, записанными прямо с радио (в перерывах слышны реклама и отбивки).

И вот еще что, мой читатель из будущего: надеюсь, вы никогда не услышите один шлягер того лета, он исчезнет из памяти людей так же быстро, как завоевал их мозги.

Я имею в виду безумную мелодию – ламбаду.

Не просто песню, но еще и танец, во время которого партнер сует бедро между ног своей дамы. Касается ее… ну, вы понимаете.

Именно так, я не вру!

Если кто-нибудь попробует так со мной…

Честно говоря, риска никакого. Ни один мой ровесник не соблазнится… карлицей. Вот я и сижу на песочке в наряде колдуньи и читаю «Опасные связи».

Версия для кемпинга.

Мимо прошел Базиль Спинелло и велел сделать музыку потише.

– Сейчас, папа, – ответил его сынок-подхалим Червоне.

Я согласна с Базилем.

Музыка загрязняет окружающую среду. Она вылетает в мир и пачкает его, как жирные обертки, окурки или куски гипса на стройплощадке комплекса «Скала и Море». Нужно пользоваться плеером и наушниками, иначе оскорбляешь красоту мира, а это недопустимо.

Красоту нужно ценить.

В одиночку.

Красота есть тайна, недопустимо осквернять ее болтовней.

Для меня Корсика олицетворяет красоту…

Ее следует любить и… оставить в покое.

Базиль это понял.

Дедуля Кассаню тоже.

А может, и папа.

Не успел Базиль уйти, как его сынуля прибавил звук.

Ты ламбадишь, мы ламбадим, вы ламбадите…

В одном ритме.

Пятнадцать подростков.

Которые слыхом не слыхивали ни о Мано, ни о «Нирване», и меня бесит, что через год или два они скажут: «Это гениально!» – потому что все будут считать их музыку гениальной!

Мой дневник лежит поверх «Опасных связей», но этого никто не видит, так можно писать без помех. Я решила, что сегодня представлю вам всю кодлу. Сделать это непросто, поэтому будет правильно обозначить каждого одной буквой.

Начну с моего брата Николя, сидящего на корточках возле стула с магнитофоном. Он красавчик в стиле Вальмона, очень милый и дружелюбный, поэтому пользуется бешеным успехом у девчонок. У меня есть теория: если любишь всех – не любишь никого. Мой старший брат влюбляется во всех девушек планеты с искренностью несчастного ангела, не способного любить одну.

Николя – это Н.

Рядом с ним девчонка, балдеет от Billie Jean[56]. Это Мария-Кьяра. Детально я опишу ее позже – маленькая кокетка заслуживает отдельной главы. Сейчас скажу одно: она похожа на маркизу де Мертей, куртизанку, которая всеми манипулирует. Я терпеть не могу Марию-Кьяру, понадобилась бы целая ночь без сна, чтобы объяснить насколько.

Мария-Къяра будет М.

Та, что танцует не в такт, сама с собой, – одинокая, как я, но не умеющая это скрыть, наш унылый дятел Аурелия Гарсия. Дочь жандарма, ух ты, музыка гремит, ох ты, я позвоню папе, о-ля-ля ламбада, божебоже, уй-я, мальчишки, о нет, о нет, о нет… Она чешет брови и глупо скалится – должно быть, мечтает о прекрасном принце, который увидит звездочки в отблеске ее брекетов… Удачи, старушка!

Аурелия – это А.

Других девчонок зовут Вера, Канди, Катя, Патрисия, Тесс, Стеф, но они не важны, так что перейду к парням – во всяком случае, к тем, кто вдохновляет меня на злобные высказывания. Другие – Филипп, Людо, Магнус, Ларс, Тино, Эстефан – нормальные, то есть славные, любят пиво и грязные шуточки, ухлестывают за девчонками. Нормальными девчонками.

Из этого следует, что меня они в упор не видят.

Блондинчик Эстефан носит хвостик, у него южный акцент, он мечтает выучиться на врача и завербоваться в Эфиопию. Магнус хочет снять четвертый эпизод «Звездных войн». Филипп твердо намерен взойти на борт «Колумбии»[57] и стартовать в космос с мыса Канаверал. Описывать правильных скучно, так что перейдем к плохишам.

Червоне Спинелло убеждает моего брата сделать музыку еще громче. «Не бери в голову, Николя, отец ничего не скажет!» Я вам уже рассказывала об этом кретине, он уверен, что однажды будет управлять кемпингом, вот и ведет себя как дофин. Внимание: дофин, а не дельфин, старший сын короля, наследник престола. Неумеха, педант и придурок.