Книга Азовское осадное сидение 1641 года - Олег Куц

Турецкое осадное сооружение, возможно, применявшееся и под Азовом (праздничный макет). (Из указ. книги X. Йылдыза).

Документ, о котором идет речь, опубликован, но при этом в исторической литературе малоизвестен[135]. Согласно показаниям Е. Еремеева и Г. Герасимова, когда они были на Дону в казачьем городке Каргалах, при них 6 августа сюда из казачьего Черкасского городка приехали донские казаки Василий Волдырь и Иван Тамбовец сообщившие во время расспроса на кругу в Каргалах следующее. При казаках В. Волдыре и И. Тамбовце, 3 августа из Азова в Черкасский городок «прибежало» два запорожских казака. Запорожцы показали, что 2 августа при них «турские и крымские люди» с помощью «земляного насыпного вала» взяли Топраков город (в документе — «Топракалов»), причем в ходе этих событий был ранен донской войсковой атаман Наум Васильев, который вскоре от раны умер[136]. В тот же день (2 августа) войсковым атаманом был избран Тимофей Лебяжья Шея, который укрепился («сел в осаде») с казаками «в Азове (и) в Ташколове городке»[137]. Сообщалось также о серьезных потерях казачьей стороны в ходе боев (и, в частности, «на приступах»), а также сильном обстреле с земляного вала и стен захваченного турками Топракова города донских казаков, засевших в Азове и Ташкалове[138].

Указанный документ уникален в том отношении, что он дает нам дату оставления казаками Топракова города — 2 августа. Несмотря на то, что данное известие было зафиксировано лишь после того, как оно прошло через вторые и третьи руки, точность датировки позволяет, на наш взгляд, с доверием отнестись к указанной в документе дате. Таким образом, хотя в исторической литературе принято говорить о достаточно быстром отступлении казаков из Топракова города, выходит, однако, что осажденные удерживали его больше месяца. Данное обстоятельство в определенной степени меняет наши представления о ходе Азовского осадного сидения 1641 г. Получается, что последний был более драматичным, чем это представлялось ранее на основе Поэтической и Документальной повестей: казаки весь июль удерживали Топраков, но затем все-таки были вынуждены оставить его. Думается, именно в связи с данным фактором борьба сторон за город приобретает еще большее ожесточение, вследствие чего, на наш взгляд, и представляется целесообразным разделить ход обороны Азова два периода — до падения Топракова города и после него.

Различные представители турецкой армии: 1, 2 — янычарские офицеры: чорбаджи и его помощник (одабаши); 3 — старший офицер корпуса янычар; 4 — чин младшего командного состава, объявлявший в турецкой армии приказы и постановления; 5 — офицер турецкой военной полиции; 6 — латник, кольчужник (из указ. книги X. Йылдыза).

Если к началу августа 1641 г. турецкой стороне наконец удается достичь определенных успехов в борьбе за Азов, то в несколько более ранее время ситуация, безусловно, была для нее совершенно неутешительна, что хорошо видно по отпискам из Стамбула в Москву русских гонцов Богдана Лыкова и Афанасия Букалова. Так, сведения из их первой отписки о положении под Азовом были получены гонцами в «Царьграде» не позднее 9 августа, когда в турецкую столицу пришло донесение командования осаждающих Азов турецких войск с просьбой о дополнительной присылке к ним боеприпасов и ратных людей. Русские гонцы писали, что, согласно разговорам в Стамбуле, осаждать Азов в совокупности было отправлено более 150 тысяч человек (имеются в виду «всякие» воинские люди, включая татар), ныне же от них осталось едва 50 тысяч, остальные перебиты казаками. Далее Б. Лыков и А. Букалов сообщают о проведенных осаждающими «четырех приступах болших», в ходе которых был убит паша г. Кафы, 40–50 «чербачеев» и другие «начальные люди»; кроме того, казаки в это время «и иных каторжных людей побили много» — речь идет, судя по всему, прежде всего о янычарах. Причем казаки, согласно отписке русских гонцов, из крепости днем и ночью «чинят частые выласки» (вылазки) и осаждающих «всегда… побивают»[139].

Под «чербачеями» следует понимать, безусловно, чорбаджи — офицеров примерно в чине капитана, являвшихся командирами ода («казармы») — низшего отдельного подразделения турецких войск. Если данное число потерянных турками чорбаджи близко к действительному, то турецкие силы действительно несли катастрофические потери. Согласно отписке русских гонцов, из-под Азова, прося присылки «пороху, пушечных ядер и свинцу», писали в Стамбул, что «к Азову де приступать нечем». При этом, по словам турок, «с кем мы ни воевали — в Кизылбашех под Богдатом многие бои бывали, и с полским королем, и с ыными великими государи, а такой де победы (т. е. поражения. — О. К.) и великой шкоты турским людем не бывало ни от кого, как ныне от таких малых людей — и то де еще царь московской держитца правды, что никакие помочи им не чинит». «И ни от которые стороны такова опасенья не имеют, как от Азова», — завершали в своей отписке передачу азовских известий Б. Лыков и А. Букалов[140].

Следует сказать о датировке сообщения о четырех турецких приступах. Чтобы добраться морем от Азова до Стамбула, требовалось примерно две недели (см. ниже). То есть данные «вести» с места боев были отправлены где-то в конце июля. В это время под Азовом, по-видимому, продолжался 16-дневный обстрел казаков со второго земляного вала, что, возможно, сопровождалось ожесточенными вылазками с казачьей стороны против осаждающих. Однако есть сведения, что неутешительные известия от турецкого командования поступали из-под Азова в Стамбул и несколько ранее. Так, в своей следующей отписке из турецкой столицы Б. Лыков и А. Букалов писали, что в Стамбуле «от везиря заказ крепкой гонцом, которые с отписками (из-под Азова. — О. К.) приезжают — отнюдь бы никому ничего не сказывали». Причем, как писали в Москву русские гонцы, еще до прибытия известий в турецкую столицу о ходе осады 9 августа «сперва де приехали было два гонца и стали вести в миру сказывати, и везирь де велел их тотчас казнить»[141]. Таким образом, возможно, сведения о четырех приступах были получены в Стамбуле не 9 августа, а несколько ранее. В этом случае отправку известий о них из-под Азова следует предположительно датировать примерно серединой июля, что несколько более логично, поскольку, думается, именно в это время ход боевых действий под Азовом для турок был гораздо менее утешителен, чем к концу данного месяца, когда к катастрофе была близка уже скорее казачья сторона.