Книга Удивительные истории о словах самых разных. Книга о том, ЧТО мы говорим, сами того не ведая - Виталий Бабенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И наконец – дьявол. Спаси и помилуй! Это здесь при чем? Каким образом «дьявол» связан с «проблемой», «метаболизмом» и тем более «парламентом»? Ну конечно же, чисто этимологически. «Дьявол» – это переоформленное в русском языке древнегреческое слово «диаболос» (διάβολος), пришедшее к нам через французский (diable, «дьябль»), итальянский (diavolo, «дьяволо»), испанский (diablo, «диабло») и латинский (diabolus, «диаболус») языки.
Теперь, когда мы знакомы с глаголом «баллейн», корень «-вол» («-бол») в слове «дьявол» становится понятным. А «диа-» – греческая приставка, означающая «через». Диа-болос – «бросающий через». Что именно «бросающий»? Да слова, все те же слова. Спор – это когда люди бросают слова друг в друга через пространство, их разделяющее. Поэтому нейтральное значение слова «диаболос» – «спорщик». Были у греков и иные, совсем не мягкие значения: «обвинитель» (тот, кто бросает укоры, упреки, нарекания), «нападающий» (тот, кто идет в атаку, бросая в неприятеля словами) и «клеветник» (тот, кто бросает несправедливые, лживые слова).
В библейских текстах слово «диавол» (древнегреческого происхождения) употребляется наряду со словом «сатана» (древнееврейского происхождения): «диавол» встречается в синодальном переводе Библии 25 раз, а «сатана» – 35 раз. Оба слова обозначают одно и то же: «противник Бога». Еврейское слово «сатан» именно так и переводится: «враг, противник; тот, кто замышляет против». Греческое же «диаболос», ставшее «дьяволом», довольно далеко ушло от своего первоначального значения.
Можно ли считать, что со словом «парламент» теперь все ясно? В принципе, да. «Парла-»… «парле»… «парабола»… «говорить»… «говорить иносказательно»… «изъясняться загадками»… «спорить»…
Крохотная деталь. Осталось понять, что это за «-мент» такой в конце слова.
В русском языке – «парламент».
В английском – parliament. У англичан еще есть «Дома парламентов» (палаты общин и палаты лордов), или Вестминстерский дворец – наверное, самое известное парламентское здание в мире.
Во французском – parlement.
В испанском, итальянском и португальском – parlamento.
В немецком – Parlament.
В средневековой латыни – parliamentum и parlementum…
В сущности, одно и то же слово, и везде – этот -ment-.
Ничего странного или удивительного. -mentum – обычный суффикс латинского языка, характерный для отглагольных существительных, то есть для слов, произведенных от глаголов и характеризующих либо действие, либо результат действия, либо средство действия.
Документ (лат. documentum) – в буквальном смысле «инструкция»: «то, что учит» – от глагола docere, «учить».
Алименты (лат. alimentum) – «то, что дает пропитание»: от глагола «алере» (alere), «кормить, питать».
Фрагмент (лат. fragmentum) – «то, что разрушено, сломано»: от глагола «франгере» (frangere), «разрушать, ломать».
Монумент (лат. monumentum) – «то, что напоминает»: от глагола «монере» (monere), «напоминать, предупреждать».
Пигмент (лат. pigmentum) – «то, что окрашивает»: от глагола «пингере» (pingere), «красить».
Темперамент (лат. temperamentum) – «то, что намешано (в человеке)»: от глагола «темпераре» (temperare), «смешивать»22.
Орнамент (лат. ornamentum) – «то, чем оборудовано, украшено»: от глагола «орнаре» (ornare), «оборудовать, украшать».
Для иллюстрации суффикса перечисленного вполне достаточно. На самом деле слов с суффиксом «-мент» довольно много, и здесь не место перебирать их все.
В русском языке большое количество своих суффиксов действия (мы вообще очень богаты на суффиксы и приставки, не зря наш язык называется «флективным» – от лат. flectivus, «гибкий»; варьируя приставки, суффиксы и окончания, мы получаем огромное количество новых слов, отчего язык обретает поразительную гибкость). Один из них – суффикс «-льн-». Увидев его в слове, мы сразу понимаем, что речь идет о месте совершения действия:
• гладильня – место, где гладят;
• лесопильня – место, где пилят лес;
• спальня – место, где спят;
• купальня – место, где купаются;
• молельня – место, где молятся.
Парламент, как мы знаем, – это место, где говорят. Значит, что? Правильно: говорильня.
И не надо на меня обижаться. Я здесь совершенно ни при чём. Слово такое.
Парла-мент – гов-ор-и-льн-я (корень «гов», дальше цепочка суффиксов и окончание).
Чистая морфология.
Где парламент, там и министры. О, никакой ошибки здесь нет. Автор прекрасно понимает разницу между законодательной и исполнительной властью. В парламенте, разумеется, – депутаты, а министры, ясное дело, – в правительстве (в кабинете министров, в совете министров, в государственном совете – у разных стран свои наименования высшего государственного исполнительного органа). Я хотел лишь сказать, что коль скоро с важным словом «парламент» мы разобрались, почему бы не разобраться с не менее важным словом – «министр»? А потом и на «депутата» можно будет взглянуть – все тем же этимологическим оком.
Итак —
министр…
Хлестаков. …Как взбежишь по лестнице к себе на четвертый этаж – скажешь только кухарке: «На, Маврушка, шинель…» Что ж я вру – я и позабыл, что живу в бельэтаже. У меня одна лестница стóит… А любопытно взглянуть ко мне в переднюю, когда я еще не проснулся: графы и князья толкутся и жужжат там, как шмели, только и слышно: ж… ж… ж… Иной раз и министр…
Слово «министр» пришло к нам в XVIII веке из французского языка, где ministre обозначало именно то, что мы и сейчас вкладываем в это слово: член правительства. Всё? Ну разумеется, нет. А во французском это слово откуда взялось? Ответ напрашивается: из латыни. Так оно и есть, только в латинском языке слово «министер» (minister) обозначало… слугу. Человека, занимавшего низшее, самое маленькое место в домашней иерархии.
«Министер» и переводится как «низший», «самый маленький»: оно произведено от латинского «минор» (minor), «меньший». Слово «минус» (буквальный перевод с латыни – «меньше») того же происхождения. И слово «минор». И «минимум». И «минимальный». И даже «менестрель» (фр. menestrel, от латинского «министра– лис», ministralis) – так в Средние века называли странствующих поэтов, музыкантов, иначе говоря, трубадуров. Пока поэт-музыкант странствовал, он был свободен как ветер, но стоило ему прибиться к какому-нибудь двору, поступить на службу к сеньору, он занимал соответствующую ступеньку – разумеется, не высокую, а нижнюю, «минорную».
