Книга Любовь Полищук - Анна Ярошевская

Во-первых, невероятно маленький оклад. Если актер популярен, то его занимают каждый день, на репетициях и спектаклях. Иногда возникает премия, сумма которой чаще всего оскорбительна. Во-вторых, популярность, конечно, дают только телевидение или кино, но театр не предусматривает свободного времени. Если актеру нужно где-то сняться, то приходится врать и изворачиваться. Вот она и ушла в антрепризу… Но если бы ее пригласили в какой-нибудь театр на роль в русской классике, Люба бы с удовольствием пошла. Даже бесплатно. Душой она не зажирела.

Любе никогда не нравилась Любовь Полищук как актриса кино. Ей вообще не повезло с кино. Там у нее не было серьезных предложений. То же и с телевидением, на которое ее просто не пускали двенадцать лет из-за «несоветского» лица. А когда лицо стало нормальное, советское, то есть российское, для кино Люба как бы уже постарела. И то, что могла хорошо сыграть на киноэкране, прекрасно делали молоденькие девчонки. Может быть, с чуть меньшим темпераментом…

В кино возраст заметен сильнее, чем на театральной сцене или даже в жизни. Когда Люба ехала на машине — а она просто обожала водить — многие в соседних машинах ее узнавали, опускали окна и говорили всякие приятные комплименты. А некоторые даже кричали:

— Любаня! Я вас так люблю! Умоляю — поехали пить шампанское!

Мечты сбылись

В последние годы жизни Любы ее популярность оставалась на высоте. Двадцать первый век принес ей новые работы в кино. 2000 год подарил ей две работы у Анатолия Эйрамджана в комедиях «День святого Валентина» и «Агент в мини-юбке». Кроме того, Люба исполнила одну из главных ролей в фильме «Тихие омуты» Эльдара Рязанова, а также снялась в телесериале «Русские амазонки-2».

Позже, с 2004 по 2006 год, актриса снималась в очень популярном телесериале «Моя прекрасная няня». Там она ярко и смешно, как и всегда, сыграла роль мамы главной героини сериала — няни Вики — Любовь Григорьевну Прутковскую. Эта роль была написана специально под нее, и даже имя у них с героиней было одно на двоих — Любовь Григорьевна. По сюжету ее героиня была энергичной и неутомимой особой, которая принимала активное участие в жизни своей дочери и всегда знала, как всем будет лучше и как надо поступать.

Однако, к сожалению, в полной мере талант замечательной актрисы так и не был использован. Большинство ее ролей были комедийными, а Люба одинаково успешно могла исполнять и глубоко драматические роли. Это хорошо продемонстрировал зрителю телесериал Юрия Кары «Звезда эпохи», который повествовал о знаменитой актрисе Валентине Серовой. В этой картине Люба сыграла мать главной героини — актрису Клавдию Плавникову. Здесь она сумела передать во всей полноте непростые отношения матери и ее знаменитой дочери.

В последние годы Люба перестала мечтать. Так получилось, что все ее мечты сбылись. Она любила, была любима, у нее были дети, дом, работа. Она должна была быть счастлива. И считала, что была достойна той жизни, которую получила. Годы и тяготы актерской профессии были не властны над яркой «голливудской» внешностью Любы. Она была одной из самых фактурных актрис отечественного кино.

— Женщине надо работать мало и в охотку, — часто говорила Люба.

Но это явно из области риторических пожеланий. Сама она, судя по всему, трудоголик. Роли в кино, постоянная занятость в различных театральных постановках, гастроли. И семья. Та гавань, куда возвращаешься с чувством величайшей отрады. Семья у Любы была очень творческая. Муж — известный художник, сын Алексей и дочь Маша выбрали многотрудное актерское дело.

Любе никогда не хотелось, чтобы ее дети были актерами. Но сын Алеша стал взрослым человеком и сложившимся актером. Он активно снимался, сыграл роли в фильмах «Ворошиловский стрелок» и «Чек». Алексей был замечательным актером. И Люба это знала не только как зритель, но и как партнер. Они вместе играли спектакль «Квартет для Лауры». А дочь Маша ничего об актерском будущем не говорила. В школе у нее были способности к английскому языку, она неплохо писала. И вдруг заявила:

— Хочу быть актрисой!

Как только Люба ее ни отговаривала — ничего не сработало. Первый год Маша не поступила, пошла работать в салон цветов, освоила профессию флориста, составляла изящные букеты. А затем все-таки поступила, все бросила и пошла учиться в Российской академии театрального искусства, бывшем ГИТИСе, который заканчивала в свое время сама Люба.

Хотя Люба очень любила своего сына, довольна его воспитанием она не была. Она считала, что взяться за ум ему удалось слишком поздно. А до этого были разные закидоны. И это беспокоило ее, потому что она не сомневалась: проблемы детей — в самих родителях. Во всех недоразумениях, которые происходили с ее детьми, она считала виноватой себя и только себя. Потому что в водовороте работы, в бесконечной погоне за тем, чтобы обеспечить детей едой и одеждой, она невероятно мало уделяла им времени. Поэтому во всем виновата была она.

Люба считала, что вопрос воспитания — непростой. С одной стороны, детей нельзя отпускать от себя — вокруг так много соблазнов, в которых трудно разобраться ребенку. С другой — они должны становиться самостоятельными. Но при этом их надо постоянно проверять, контролировать. Делать это, правда, нужно тактично. Все неприятности с детьми — это родительские ошибки. Чем старше дети, тем больше проблем. Далеко непростые ситуации бывают и в школьном дворе, и в подъездах, и в отношениях с мальчиками и подружками.

Как-то Люба нашла у дочери зажигалку и косметику, которая, даже если это подделка, все равно недешево стоила.

— Я экономлю деньги на завтраках! — не без вызова объясняла Маша Любе. — Разве я не имею права?

— Имеешь, — отвечала ей Люба. — Но разве нельзя потратить деньги — тем более в буквальном смысле слова оторванные от себя — с большей пользой? И зачем ты покупаешь крем-пудру «Макс Фактор», если у тебя такая прекрасная гладкая кожа?…

Маша молчала. Она была, конечно, непростым ребенком. Но когда Люба вспоминала себя в этом возрасте, ей казалось, что Маша просто ангел по сравнению с ней. И Люба, слава Богу, не забывала, что и сама была оторва будь здоров. Это вовремя останавливало ее и не позволяло ей быть диктатором. Она была убеждена, что семейная диктатура дает очень плохие результаты.

Люба очень любила своих детей. Она всегда пыталась с ними разговаривать. Не морали читать по любому поводу, а именно разговаривать. На самые разные темы: жизни, любви, секса, домашнего хозяйства, отношения к своему телу и о массе всего другого. И уж тем более, если ребенок, краснея, о чем-то ее спрашивал, она понимала, что этот вопрос у него назрел. И ему нужно это объяснить, пусть даже краснеть при этом приходилось ей самой. Иначе его за пару минут «просветили» бы более «образованные» друзья-подружки в ближайшей подворотне. И целиком ее виной было бы то, что он что-то не так понял, и от чего-то она не смогла его уберечь. Если, к примеру, у дочери было плохое настроение, Люба обязательно подходила к ней и спрашивала:

— Маша, что у тебя случилось? Маша, бывало, отвечала: