Книга Коготь и цепь - Анастасия Машевская

С Агравейном все повторилось в точности.

Когда с благословением закончили, Нелла взяла одежду мужчин и кинула в костер.

– Станьте ближе, – подсказал Сайдр.

– Как древняя Птица, воспрявшая из пепла и сгорающая в огне, сгорают ныне сын и отец, принц и король. В огне обретается смерть.

– В огне обретается смерть! – загудели жрецы и жрицы.

Сайдр подошел вплотную к Тандарионам и зашептал наставления:

– Сейчас храмовница будет передавать вам амулеты смерти через огонь. Вы должны выхватить их прямо в пламени.

Мужчины сделали все в точности, как указал наследник Таланара. И Удгар, и Агравейн чувствовали, как по всему телу жглись полосы, нанесенные маслами, ядом и обугленным прутиком. Каждому к этим ощущениям теперь добавилась ноющая боль ожога на запястье. Но в руках оказалось по бронзовому медальону с выбитым на нем изображением древнего ясеня.

Сайдр взял припасенную заранее веревку; один конец подал Удгару, другой – Агравейну. Подтолкнул принца вперед, напутствовав: «Иди с остальными», – и двенадцать жрецов с факелами отошли от камней Круга, сомкнувшись плотным кольцом вокруг молодого принца и двинувшись к ручью. Архонца ввели в воду по колено. Храмовница, Верховный друид, Удгар и Сайдр встали ближе к краю берега.

– Вы взяли в руки свою смерть, – заговорил Верховный друид. – Так клянитесь в ней.

Шестеро жриц во внешнем круге затянули плач-причет, каким провожают мертвых; огни плясали, барабаны гремели. Сайдр велел «повторять за владыкой».

Я, сын Той-Что-Дарует-Жизнь,Я, сын Той, по ком тишизн –Звон, сумрака – свет,По которой ночь – днем,По которой смерти нет,Клянусь!Я, Удгар, Агравейн Тандарион,Выхватив из пламени медальон,Познав змеиную круговерть,Взяв в руки Смерть,Клянусь!Умереть за Мать и во имя Матери – клянусь!Воскреснуть за Мать и во имя Матери – клянусь!Чтить Дочь, Мать, Силу, Покой – клянусь!Голову смиренно схоронить за своей судьбой – клянусь!Кровь к крови, огонь к огню, умираю королем, принцем, с собой беруЗнание.Возрождаюсь впоследствии знанием.Удгару: я вхожу в Храм Нанданы, дабы венчать круг.Я развеюсь силой разума, глаз и рук,И все данное мне поделю на два,Дабы сына моего венценосной была глава.Агравейну: я вхожу в Храм Илланы, дабы начать круг.Я развеюсь по ветру юностью глаз и рук,И дарованное отцом приму как свет,Дабы возродиться в водах во цвете лет[1].

Женщины пели надрывнее, котлобарабаны гремели еще громче, факелы плясали, а ритмы неслись быстрее, точно орда архонцев в немыслимой скачке верхом на воинственных «грозных гривах». Одежда Тандарионов уже догорала. Сайдр подал Нелле маленькую глиняную пиалу, и жрица с силой высыпала в воздух над огнями жрецов крупную щепоть серы. Агравейн дернулся он возникших всполохов.

– В этом пламени сгорает принц!

Затихло. Вдруг. В самый момент кульминации. И с последним четким ударом барабанов двенадцать жрецов согнулись пополам, опустив факелы в ручей. Храмовница воздела руки к небу и созвала тучи; Таланар трижды ударил посохом в берег. Через несколько минут на лицо Агравейна упала первая капля. Голос Неллы звучал в ночной тишине предзнаменованием из другого мира.

– В этих водах восстает король.

Дождь хлынул в полную силу, и двенадцать жрецов упругим движением угасших факелов из-под воды обрушили на Агравейна скопище брызг. Занявшиеся пламенем края сухих деревьев под дождем постепенно гасли. Только вечнозеленый Ясень смотрел на обряд живым взором из древности.

– Змий сын Змеи. Так я сын Матери, – говорила Нелла, и Агравейн понял, что должен повторять. Он старался говорить громко и уверенно. Вместе с голосом храмовницы – вновь тихо зазвучали глухие, будто отдаленные удары барабанов. Женщины пели закрытым ртом, а после зазвучал гимн приветствия новой жизни.

Щит и меч – своему государству,Долг и честь – своему царству,Совесть и сердце – своему дому,Я, змеиный сын, по святому законуМатери Богини, Дочери и Девы,Отдать клянусь, где бы я ни был!Сын своего отца! Сын своего рода!Ныне два конца у моего порога!Перед Древним Ясенем, у Источника ВечностиПриношу свою клятву Матери бесконечности!

Нелла умолкла, в это время Сайдр сделал знак, чтобы Агравейн выходил из воды, нагим, как есть. Сам он шустро поднес Таланару и храмовнице два черно-белых плаща, раскрашенных ровно наполовину по центральной продольной линии. На одном белой была правая часть, на другом – левая. Прежде чем принять одеяния, Таланар обратился к Удгару:

– Ты схоронил единовластие, король Удгар. Поклянись в равноправии.

Сайдр указал Удгару пальцем в землю. Владыка Архона склонился и поцеловал ее. Затем Агравейн и Удгар стали вровень, а верховные жрецы – точно напротив них. В руках отца и сына до сих пор была веревка.

– Вы рождены заново. Каждый младенец, что выходит из чрева матери, нуждается в одежде. – И пока друид и жрица одевали Тандарионов, они по очереди говорили:

Каждому новому – одежда о пеленах.Каждому старому – весть о забытых снах.Пища из рук Богини каждому – сызмала.Влага из уст Богини каждому – издавна.

Сайдр подал еще по одной – последней – чаше высшим жрецам.

– Выпейте.

Тандарионы опорожнили чаши с молоком, к которому было примешано по четыре капли яда. На дне каждой из чаш лежало по бронзовой монете с чеканным Ясенем.

– Испив молока матери, вы достали амулет жизни. Пусть оба они пребудут с вами до конца времен, – проговорил Таланар.

Нелла продолжила:

– Все, что даровано одному, – даровано другому. Все, что отнято у одного, – отнято и у другого. Едины кровью, костью, плотью; долгом, честью, семьею; истиной, сутью, правдой. Едины!

Наконец высшие служители произнесли заключительные слова:

– Восходит солнце, и всходит жизнь! Да прибудет рассвет тишизн! Корона к короне, плащ к плащу, дневное к черному, ночное к белому! Пусть!

Нелла звонко хлопнула в ладоши, Таланар ударил посохом. Все стихло. Сайдр забрал веревку у двоих. Обряд завершился.

Священная тишина повисла между небом и землей, и никто не стремился ее нарушать. Агравейн пытался понять ощущения. Когда вихри обряда унесли его прочь от всех реалий, все чувства принца, даже самые простые, казалось, исчезли, а теперь, когда жреческая буря утихла, требовали вернуться.

Прочие жрецы незаметно куда-то делись, но главные участники ритуала оставались на местах, в центре Круга Камней. Прошло время, прежде чем храмовница проговорила: