Книга Пройдя долиной смертной тени… - Александр Варавин

— Сильный ветер. Нужно переждать, — сухо сказал Лугонг и прошел в дальний угол, где лежала куча какого-то тряпья.

Куча тряпья оказалась задубевшим брезентом, из-под которого Лугонг вытащил аккуратно связанную пачку мелкого хвороста и кусок сухого помета какого-то животного.

— Пастухи здесь часто пережидают непогоду, — прокомментировал Лугонг и принялся складывать небольшой костер из хвороста.

Водрузив на хворост кусок помета, он ловко разжег огонь с одной спички. Я поднял голову выше и увидел, что стена над сложенным им костром была черна от копоти. Костер разгорелся, и дым нехотя потянулся вверх, лениво огибая выступы на скале. Постепенно я согрелся и дрожь улеглась. Лугонг вытащил из торбы свой закопченный чайник и, наполнив водой из фляги, поставил на огонь. Сам же уселся рядом, скрестив ноги.

— Лугонг, ты умеешь успокаивать ветер? — спросил я, лишь бы не молчать и не переживать заново мгновения над пропастью.

— Нет, — помедлив, ответил Лугонг, — я этому не учился. Это дело для шамана природных духов.

— Но ты бы смог научиться?

— Уже нет, — покачал головой Лугонг. — Учиться нужно начиная с детства, когда тело обладает особыми свойствами и энергией. Человеческое тело не в состоянии освоить весь диапазон эмоций за один период детства.

— Как же тогда Шенраб Мивоче? — заинтересовался я. — Если он дал своим ученикам все эти искусства, то, значит, он владел всеми видами магии.

— Почему ты думаешь, что Шенраб был человеком? — криво усмехнувшись, спросил Лугонг.

— Но ведь существует же его биография, — немного растерялся я. — И даже в бонских трактатах есть его жизнеописание. Многие исследователи подтверждают, что такой человек действительно существовал. Я понимаю, что всё это писали люди сотни лет спустя после его смерти, но…

— Почему ты думаешь, что Шенраб умер?

Уже не впервые я почувствовал раздражение и злость на Лугонга, когда слышал его высокомерный тон.

Чайник забулькал, выплескивая воду из носика на тлеющий помет. Наше убежище наполнилось отвратительной вонью. Лугонг снял чайник с костра и, достав из торбы горсть какой-то травы, бросил внутрь и закрыл крышку.

— Тонпа Шенраб — Царь Шамбалы. Шамбала находится вне мира людей и сущности, обитающие в ней не имеют тел. Однако могут их создавать. Что и делал Шенраб, материализовавшись в Тибете.

Лугонг разлил жидкость из чайника в две чашки, протянув одну мне. Из чашки пахло неприятно, вкус у жидкости был не лучше.

— Пей, — сказал Лугонг, заметив мою кислую гримасу. — Это взбодрит тебя. Мы еще не дошли.

— Люди веками ищут Шамбалу, — не сдавался я, глотая теплую жидкость. — И даже знают, где искать. Это в районе горы Кайлас или рядом. Некоторые утверждают, что внутри самой горы.

Лугонг усмехнулся.

— Шамбала находится внутри Горы Юндрунг, или Горы Свастики, — снисходительно пояснил он. — Гора Свастики находится в другом мире. Гора Кайлас не имеет отношения к Шамбале. Пусть люди ищут где хотят. И Тонпа Шенраб не умер. Он вернулся на свой трон, но время от времени возвращается в созданные им миры людей, нагов и дэвов для того, чтобы вливать силу в границы между ними. Границы, которые под влиянием энергии миров истончаются. Или ты думал, что плоть Шенраба состояла из такого же мяса и костей, как и твоя? И просто сгнила после его так называемой смерти?

— Да, из такого же, — упрямо заявил я, — в нашем мире у него были дети, их потомки известны до одиннадцатого века. Но вполне возможно, что и до нашего времени.

Лугонг презрительно посмотрел на меня и постучал пальцем по лбу:

— Я и не подозревал, насколько ты недалек. Когда Шенраб разделял области обитания, тысячи демонов и дэвов остались в нашем мире, навечно прикованные к миру живых силой Учителя. Надеюсь, ты не думаешь, что они жили среди людей в виде призрачных плаксивых призраков или черных теней, рыскающих по ночам? Сила деяния Учителя наделила их телами. Их потомков от смешивания с людьми знающий шен может встретить и сейчас.

Я уже было почувствовал себя оскорбленным, но, подыскивая достойный аргумент, вдруг спонтанно начал размышлять в продолжение слов Лугонга. Действительно, чем отличалось бы тело Геракла, сына бога и женщины, от моего? Такая же плоть и кости. Но Геракл обладал невероятной силой и сверхъестественной удачей. Конечно, это миф. Но мифы не возникают на пустом месте. Интересно, сумел бы какой-нибудь генетик найти разницу в наших телах на своем пробирочном хромосомном уровне? Отличалось ли тело Христа, и насколько, и чем? В чем разница между плотью Саи Баба, индийского чудотворца, и моей? Или христианский сатана…

— Мы можем идти, — тронул меня за плечо Лугонг, который, пока я предавался своим рассуждениям, успел выглянуть наружу и взвалить свою торбу на плечо. — Ветер стих. А ты потерял сапог.

Действительно, сапога на правой ноге не было. Должно быть, пока я барахтался на тропе, сапог упал в пропасть. При этом воспоминании меня снова пробрала дрожь. Я снял второй сапог и прислонил его каменной стене.

— Я же смогу так дойти? — спросил я Лугонга.

Тот неопределенно пожал плечами и протиснулся наружу. Я поспешил за ним, проклиная ободранные колени.

Когда мы снова вышли на тропу, уже вовсю светило солнце. Только лишь тонкий слой снежной пыли, таявший прямо на глазах, напоминал об урагане, который едва не лишил меня жизни. Сейчас, на солнце, в безветрии, тропа выглядела широкой и безопасной. Я даже осмелился бросить торопливый взгляд вниз, в пропасть, где клубился редкий туман. Ничего страшного, хотя и высоко.

Почувствовав нежданный прилив бодрости, я прибавил шаг и с удовольствием зашагал вплотную за Лугонгом, нисколько не опасаясь обрыва, ловко перепрыгивая через козьи экскременты и большие камни. Тропа постепенно расширялась, а левая отвесная стена принимала все более пологий вид. Спустя пару часов энергичного шага мы подошли к огромному куску горной породы высотой не менее двадцати метров, преграждавшему путь. Тропинка огибала справа этот кусок скалы и исчезала в узком проходе между двумя валунами. Минуя эти камни, Лугонг повернул налево. Мы вышли на небольшую поляну и остановились перед самым пиком горы, посреди которого зияла огромная трещина.

Видимо, когда-то скала разломилась, и отколовшаяся часть съехала по склону, образовав клиновидную щель шириной в несколько метров. Стены раскола не были плоским и бугрились выступами от каменных фрагментов. На этих выступах достаточно обильно росла трава и бурые мхи. Сужающиеся стены через двадцать-тридцать метров упирались в сплошной, на первый взгляд, гранит. Вглядевшись внимательнее в эту каменную стену, я увидел дверь, криво сколоченную из старых досок и хвороста, утопленную внутрь каменного проема.

— Мы пришли? — спросил я.

Лугонг молча кивнул, достал из-за пазухи сверток с Дордже и протянул мне.

— Когда мы войдем — поклонись и оставайся у входа, — сказал он. — Я подойду к Наставнику для приветствия. Я подам тебе знак, ты тоже подойдешь и еще раз поклонишься. Затем сядешь на колени, и склонив голову, протянешь ему Дордже. Когда он его возьмет, ты встанешь и вернешься к двери, не поворачиваясь спиной. Слева ты увидишь большой камень. Сядь на него и жди, пока я к тебе не подойду. Не произноси ни слова. Ты все понял?