Книга Кардинал Ришелье и становление Франции - Энтони Леви

Епархия была выделена из провинции Пуату в 1317 г. и была довольно большой по площади, включая по меньшей мере 250 приходов, а возможно, даже вдвое больше. Она не отличалась богатством, и собор, возведенный в XIV–XV вв., находился в удручающем состоянии. Епархиальные доходы — разнообразные ренты, следовавшие из пестрого набора прав, — в 1610 г. были сданы дю Плесси в аренду на девять лет за 13 000 ливров в год. Даже без тех 4000 ливров, которые приходилось отдавать Анри, и платы по счетам за ремонт собора дю Плесси не страдал от нехватки средств.[52] В 1608–1609 гг. Анри передал своему брату аббатство Иль-Шове, которое находилось в его епархии и предоставляло дополнительный, но не определенный в точных цифрах источник дохода. Около 2000–3000 ливров приносили приораты, некоторую помощь также предстояло получить от гугенота Сюлли, губернатора Пуату и министра, который привел в порядок финансовые дела Генриха IV.

Дю Плесси едва успел обжиться в своей епархии, как Генрих IV был убит. В 1609 г. войска Габсбургов оккупировали номинально независимые территории Рейнской области Юлих-Клеве после смерти правившего там герцога. 13 мая 1610 г. Мария Медичи была провозглашена королевой Франции и получила возможность править как регентша, пока Генрих IV вел свою армию против имперских войск. Она должна была торжественно вступить в Париж в воскресенье, но в пятницу, 14 мая, около 4 часов дня Равальяк убил Генриха IV за то, что тот собирался начать войну против братьев-католиков. В результате брака Генриха и Марии Медичи, посредником в котором выступал Климент VIII, родилось шестеро детей; старшим из них и наследником трона был будущий Людовик XIII, родившийся 27 сентября 1601 г. В описываемое время ему еще не исполнилось и девяти лет.[53]

Мария Медичи действовала быстро и получила регентство прежде, чем на него успел заявить права кто-либо из принцев крови. Принц Конде, сын Анри I Конде, недавно умершего кузена короля, был в плохих отношениях с Генрихом IV и скрывался в Милане, принадлежавшем враждебной Испании.[54] Что касается двух других двоюродных братьев, то старший из них Франсуа, принц Конти, молча согласился с регентством королевы-матери, а второго — Карла, графа Суассонского — не было в Париже.

Так случилось, что в день убийства проходила сессия парламента, хотя его президент и главный судья лежал дома с приступом подагры. Он немедленно приехал, вызвав тех представителей пяти других парижских судов, которых удалось найти. Герцог д’Эпернон, командующий французской пехотой, председательствовал по праву старшинства, и хотя постановления этого собрания не имели конституционной силы, около половины седьмого вечера Мария Медичи была единогласно признана регентшей. Это было решение влиятельных парижан, которое должно было стать окончательным. Конституционность была обеспечена на следующий день с помощью процедуры lit de justice. Конти и шестилетний сын графа Суассонского присутствовали на заседании вместе со всеми кардиналами, епископами и пэрами, которых только удалось собрать. Никто не слушал восьмилетнего короля, но именно по его приказу председатель суда Сийери облек его мать полномочиями регента.

Детство будущего Людовика XIII нельзя было назвать счастливым.[55] Он был старшим из шестерых детей Генриха и Марии Медичи, которая была женщиной грубой, вульгарной, не блиставшей умом и абсолютно лишенной какой-либо изысканности и личного обаяния. У нее совсем не было друзей, за исключением ее соотечественницы Леоноры Галигаи и ее супруга, флорентийца Кончино Кончини. Однако Мария была плодовитой. И это было особенно важно для французской монархии, поскольку не только первая жена Генриха IV, Маргарита Валуа, не родила ни одного ребенка, но и из венценосных жен трех предыдущих королей, Генриха III, Карла IX и Франциска II, только Елизавета Австрийская, супруга Карла IX, смогла произвести на свет законнорожденное дитя — дочь, чей пол препятствовал наследованию престола.

Ришелье в своих «Мемуарах» пишет, что услышал об убийстве в Куссе от Себастьена Бутийе. Он всерьез предполагал, что вместо спокойной передачи власти, которая имела место в действительности, в обществе начнутся беспорядки, однако регентша не просила дю Плесси о помощи и не желала ее. Другие, вроде Ла Рошпозе, спешили заявить о себе и занять место в ее окружении, посылая ей рапорты о передвижениях войск и о собраниях дворян. Дю Плесси пошел еще дальше, по собственному почину направив клятву верности от собственного имени и от лица своего духовенства. Когда придет время, дю Плесси, известный в Париже как брат Анри («le frére de М. de Richelieu»), найдет себе место при дворе, но скорее с помощью Анри и мужа их сестры Франсуазы, Рене де Виньеро, сеньора дю Пон-Курле, чем благодаря собственным усилиям. Анри де Ришелье был достаточно умен, для того чтобы не передавать Марии Медичи раболепное письмо и письменную присягу своего брата, предлагающего свои услуги и выражающего соболезнования. В этот раз обаяние дю Плесси, побежденное честолюбием, превратилось в подобострастие.

Бутийе написал дю Плесси, что тот не должен ничего говорить, но не смог помешать тому, чтобы он широко известил окружение регентши о своем намерении приехать в Париж и принести присягу. Бутийе раздал эти письма. Дю Плесси приехал в Париж и провел там большую часть второй половины 1610 г., испытывая немалое огорчение от отсутствия каких-либо намерений дать ему должность при дворе, которой, по его мнению, он был несомненно достоин. Он вернулся не в Люсон, а в Куссе и старался побороть обиду с помощью активной деятельности, рассылая неудобочитаемые и плохо продуманные письма своим главным викариям, подчиненным ему, но старшим по возрасту, а также ведя более обдуманную, но по-прежнему бурную переписку с теми, кто мог сейчас или в будущем содействовать его карьере.