Книга Кирилл Лавров - Наталья Старосельская

Разумеется, это было жестоко. Но — необходимо. Иначе невозможно было строить новый театр на месте руин, оставшихся к тому времени от Большого драматического. А Товстоногов собирался строить именно новый театр — с четко выверенной программой, с интереснейшей афишей, с ансамблем, состоящим из крупных индивидуальностей.

Но в первые месяцы в театре царили «разброд и шатание» — атмосфера была накаленной, нервной, она никак не могла понравиться Кириллу Лаврову, не очень хорошо еще знавшему своих коллег: он не мог понять главного для себя — что справедливо, а что не справедливо, и потому ситуация складывалась для него мучительно. Интриги сами по себе были ему противны, от них он и сбежал из Киева, но он совсем не знал Георгия Александровича Товстоногова, не предполагал, чего ждать от него. А может быть, то давнее несостоявшееся свидание с режиссером, когда Лавров хотел поступить в возглавляемый им Театр им. Ленинского комсомола, отбрасывало тень уже на первое личное знакомство с Георгием Александровичем, кто знает?

Во всяком случае, Кирилл Лавров решил, что из этого театра ему необходимо уйти. Он тяжело переживал смерть Константина Павловича Хохлова, пригласившего его в БДТ, и задумал начать все сначала, с чистого листа. Но это было совсем непросто — ведь у Лаврова была семья, за которую он нес ответственность.

Была, наверное, у Кирилла Юрьевича надежда (хотя и довольно призрачная), связанная с кино. Уже в 1955 году он снялся у режиссера Я. Базеляна на Киевской студии в эпизоде фильма «Пути и судьбы», затем последовали работы у И. Фрэза в «Ваське Трубачеве и его товарищах» на студии им. М. Горького и у А. Граника в «Максиме Перепелице» на киностудии «Ленфильм». Конечно, это были лишь эпизоды, но в «Максиме Перепелице» у его персонажа уже было название — фотокорреспондент и несколько реплик. Разумеется, делать на кино ставку было бы опрометчиво, но все же, все же…

К слову сказать, в «Воспоминаниях» Юрия Сергеевича Лаврова есть упоминание: «В фильме „Третья молодость“ „дебютировал“ Кирилл Лавров, которого во время съемки свадьбы какая-то женщина держала на руках. Возможно, сын и не подозревает, что его кинокарьера началась вместе с моей, весной — летом 1928 года, и вспомни мы об этом раньше, могли бы весной 1978 года отпраздновать своеобразный пятидесятилетний юбилей нашей совместной работы в кино!»

Кстати, говоря о кино, нельзя не припомнить почти анекдотический случай: в 1958 году на экраны вышел фильм «Андрейка», где Лавров сыграл агента Временного правительства прапорщика Звонкова, покушавшегося на убийство Ленина. По сценарию, чтобы Звонков не перепутал, в кого ему надлежит стрелять, ему была дана фотография Владимира Ильича. И вот когда Кирилл Лавров появился на съемочной площадке с фотографией в руках, режиссер Н. Лебедев замер: так похож был Кирилл Юрьевич на Ленина. «Боюсь накаркать, — сказал тогда Лебедев, — но чую: играть Ленина — твоя судьба!»

Как выяснилось спустя годы, он не ошибся…

Кирилл Лавров после съемок в нескольких фильмах понял закон кинопроизводства: нужным становится тот, кто пусть в самой маленькой роли, но сумел привлечь внимание режиссеров и публики, а для этого необходимо было регулярно «мелькать» на киноэкране. Его же обаяние было настолько велико, что даже в эпизоде Лавров запоминался. Но посвящать себя только кинематографу он не хотел, театр не отпускал от себя, тянул, словно магнит… Надо было что-то решать.

И снова судьба пришла на помощь — неожиданно позвонил Николай Павлович Акимов и пригласил Кирилла Лаврова в Театр комедии, который он возглавлял. Акимов говорил, что сразу задействует Лаврова в репертуаре, что скоро приступает к репетициям новой пьесы, где для Кирилла Юрьевича есть неплохая роль…

Лавров согласился — может быть, Николай Павлович Акимов очаровал молодого артиста, как умел это всегда и со всеми; может быть, соблазнила возможность интересной работы с крупным режиссером; может быть, наконец, программа Театра комедии больше отвечала интересам Лаврова, чем заявленная Товстоноговым программа БДТ с ориентацией на высокие жанры — романтическую трагедию и героическую комедию, в которых молодой артист не чувствовал себя ни уверенным, ни заинтересованным… Так или иначе, он дал согласие Акимову и явился к Товстоногову с заявлением об уходе.

В книге Эмиля Яснеца читаем диалог, записанный со слов Кирилла Юрьевича: «Товстоногов внимательно разглядывал актера.

— Вы знаете, у меня есть одно правило: я никого не удерживаю. Тем более сейчас. — Он помолчал и шутливо добавил: — Вы своим заявлением облегчаете мне задачу на одну единицу. — И еще помолчав, неожиданно спросил: — А куда вы, собственно, собрались?

— Меня приглашают в Театр комедии… Акимов… — Лавров на секунду останавливается, подыскивая слова, но режиссер уже вторгается в паузу.

— Не стоит торопиться с уходом. Я вас совсем не знаю. Поработаем. Посмотрим. Возможно, это заявление и не понадобится. Расстаться же с нами вы всегда успеете. Отложим этот разговор на год».

Товстоногов в тот момент, действительно, совсем не знал артиста — видел, конечно, но вряд ли мог оценить способности Лаврова по роли Викентьева и другим небольшим ролям, разве что только органичность и удивительное обаяние молодого артиста пришлись ему по душе. Видя его непрофессионализм, отсутствие школы, Георгий Александрович понял: в его руки попала весьма качественная «глина», из которой можно будет вылепить со временем то, что ему необходимо.

А еще, конечно, на режиссера подействовал сам факт приглашения молодого актера в Театр комедии, желание понять, что же сумел разглядеть в Лаврове Николай Павлович Акимов. И мудрый Георгий Александрович решил на этот раз отказаться от своего правила никого не удерживать…

Время показало, насколько тонким и точным было решение режиссера — он обрел не только одаренного ученика, замечательного артиста, но и верного товарища, абсолютного единомышленника, который после смерти Георгия Александровича оказался единственным, кто, по единодушному мнению всей труппы, способен был на протяжении долгого времени держать на плаву этот мощный и огромный корабль под названием «Большой драматический театр».

Именно здесь, в БДТ, суждено было Кириллу Лаврову пройти настоящую актерскую школу. Конечно, он хорошо помнил все, чему научил его Константин Павлович Хохлов, уже пять с лишним лет играл на профессиональной сцене, но многое еще было неведомо, многим надо было овладевать, а у Товстоногова была своя методология, за его спиной был опыт не только многих постановок, но и преподавания в Тбилиси — режиссер твердо знал, чего хотел и каким образом необходимо этого добиваться.

Георгий Александрович Товстоногов говорил актерам, что у каждого спектакля есть не только своя атмосфера, но и своя тональность — на каждой репетиции он не просто искал определенность общения с артистами, но и учил их общению между собой. «Сопряжение общей методологии работы с языком данного спектакля стало для Лаврова системой воспитания мастерства, — писал Эмиль Яснец. — Его дорога к вершинам искусства — это цепь барьеров-спектаклей, где всякий раз режиссер предъявляет новые требования ко всему комплексу средств актерской выразительности».