Книга Петр Первый. Благо или зло для России? - Евгений Анисимов

Путь же в Петербург был долог, мучителен из-за фактического отсутствия сухопутных дорог (путешественники, прибывавшие в новую столицу, поражались числу утонувших в грязи и сдохших лошадей). Плавание же через Ладожское озеро являлось чрезвычайно опасным. К тому же Петр тогда вел ожесточенную борьбу против речных судов старой конструкции, доставка товаров на которых была строго запрещена. Строительство новых судов европейской конструкции обходилось дорого, поскольку плавание в Петербург осуществлялось только в одном направлении — вниз по Неве: после доставки товаров большая часть ненужных судов (вести из Петербурга было нечего!) продавалась на дрова.

В Петровскую эпоху купцы облагались непомерными поборами, тягостными повинностями, их заставляли служить в таможне, казенной торговле, причем за успех дела они отвечали собственным капиталом и даже свободой. Как писал Н. И. Павленко, "налоговый пресс давил на купечество с такой силой, что не только препятствовал воспроизводству у них капиталов, но зачастую приводил их к разорению". За петровское время резко сократилась численность купеческих династий в России, ушли в небытие десятки купеческих домов, процветавших в допетровской России. Рухнула элита русского купечества — гостиная сотня: из 226 человек к 1715 году торговые промыслы сохранили меньше половины — 104 купца. Предприниматели сворачивали бизнес, меняли свое социальное положение (уходили в посадские), только бы от них отстало государство. Купеческий капитал всегда хрупок, при отсутствии в России страховки он не был защищен от несчастного случая, а уж от произвола и грабежей чиновников и казны и подавно. Хорошо известно, что малейшее вторжение казны в торговые операции может сильно дезорганизовать торговлю.

Все это сочеталось с крайне негативным влиянием на экономику государственных монополий и откупов на самые ходовые внутри страны и за ее пределами товары. Делалось это самым беспощадным для купечества способом. Так, целые районы традиционного льноводства внезапно объявлялись заповедными: там разрешалось закупать лен только правительственным агентам. Купец-оптовик, бизнес которого строился на скупке льна в этом районе, был в отчаянии: разваливалась сложившаяся система посреднических операций по скупке и транспортировке товара, нарушались связи с поставщиками и потребителями, пропадали выплаченные задатки и авансы. Случалось, что купцы теряли не только свои средства, но и деньги крупных кредиторов и должны были погасить свои обязательства перед ними. Нечто подобное происходило и в других отраслях. Так, с 1 января 1705 года была объявлена монополия на продажу жизненно важного для народа продукта — соли. Ранее торговавшие солью купцы объявлялись государственными служащими, обязанными продавать соль уже не в свою пользу, а в пользу государства! В таком же положении оказались солепромышленники. Решив, что им "много лишнего платят", Петр определил себестоимость пуда соли так, как считал справедливым, и ввел налог на будущую прибыль (одновременно в других отраслях он пытался установить жесткую норму прибыли — не более 10 процентов!). Для солепромышленников Строгановых это грозило катастрофой, гибелью их бизнеса. В 1708 году они поставили 1,8 миллиона пудов соли: казна получила от этого 256 тысяч рублей чистого дохода, а Строгановы — всего 578 рублей! Стоит ли подробно писать о том, что производительность соляных промыслов за несколько лет упала в пять раз, соль стала страшным дефицитом и розничная цена на нее резко возросла. Лишь к концу царствования Петра Великого удавка в виде государственных монополий и откупов ослабела на шее купечества и началось возрождение свободной торговли. Но для многих купцов было уже поздно. Поэтому можно без преувеличения утверждать — Петр своей торгово-промышленной политикой разорил дотла российское купечество!

Весьма своеобразная ситуация сложилась и в промышленности, о которой Петр заботился значительно больше, чем о торговле. Та самая колоссальная помощь государства оказала ей в конечном счете медвежью услугу. Жесткие условия владения и пользования предприятиями, регламентация производства и сбыта мало способствовали развитию промышленности. Стопроцентный государственный заказ, с одной стороны, упрощал дело — промышленник знал, что казна скупит весь произведенный им продукт; не надо думать о рынке, конкуренции, модернизации и ценах; на все есть инструкции из Мануфактур- или Берг-коллегии; главное — не провалить заказ, а то пойдешь с сумой по дороге. С другой стороны, заводчик при всем его желании не имел возможности развивать свое дело, если на это не было государевой воли. В сущности, он был полуказенным предпринимателем, жестко привязанным к государственной телеге.

Неизбежным итогом петровской индустриализации стало низкое качество русских товаров, их неконкурентоспособность на европейском рынке. Увы, до сих пор сказать "русское качество" — значит вызвать смех потребителя. На Запад шло преимущественно русское сырье или полуфабрикаты: железо, пенька, сало, мед, зерно. В этом-то парадоксальный результат экономических преобразований Петра: активно поощряя развитие промышленности, он невольно воспрепятствовал ее естественному переходу к капиталистическим формам производства и естественному совершенствованию в условиях рынка.

Между тем в допетровской России уже были предпосылки для развития полноценного промышленного предпринимательства. Этому способствовал социальный порядок и система налогообложения, которые позволяли образоваться слою свободных, или, как тогда писали, "вольных", людей, не обремененных службой, податями или повинностями. Таким образом происходило формирование рынка свободных рабочих рук — важнейшего условия капиталистического развития. К этому нужно добавить относительно высокую социальную и географическую мобильность населения. В торговых городах, расположенных вдоль крупных рек, всегда имелась свободная рабочая сила, услугами которой десятилетиями пользовались русские предприниматели и купцы.

Словом, Петр резко, в течение нескольких лет, уничтожил комфортную среду капиталистического развития. С одной стороны, могучая сила государства, вторгшегося в экономику, не предполагала для предпринимателя никакой альтернативы, кроме разорения или подчинения власти. С другой — государство установило новые социальные и фискальные порядки, приняв на вооружение концепцию регулярного полицейского управления. Для тотального контроля за подданными были введены паспорта, что стало следствием введения подушной подати. Проводившие подушную перепись армейские ревизоры должны были включать в податной оклад все наличное мужское население. В ревизорских ведомостях порой встречаются дивные рубрики учета, например "голые" — так в податные кадастры вносили пропившихся до последней нитки и фактически живущих в кабаках горьких пьяниц. Общая цель проводимых подушных переписей и смотров служилых людей состояла в том, что каждый обязательно должен состоять в одной из трех систем учета — лично зависимых (принадлежавших помещикам), налогоплательщиков (внесены в налоговый кадастр) или служивших на военной и гражданской службе. Все вместе находились под пристальным надзором государства.

Вводились разнообразные, вполне варварские даже по тем временам меры усиленного контроля: бородовые знаки для носящих бороды, обязательные наколки на руке у рекрутов, красные меты — квадраты (козыри), пришитые к одежде старообрядцев, и головные уборы в виде рогов для их жен. Несмотря на введение Табели о рангах, прежняя социальная мобильность была ограничена при Петре и стала фактически невозможной. Одновременно усилились методы борьбы с нарушителями нового режима. Введение подушной подати ознаменовалось ранее не виданными по масштабам операциями по поимке и возвращению всех беглых на прежние места жительства и к прежним владельцам. Собственно, этого требовало русское законодательство со времен Соборного уложения 1649 года, но сыск беглых тогда проводился преимущественно по частной инициативе помещика. При Петре государство с присущей ему мощью и грубостью взялось за это дело само, срывая сотни тысяч людей с мест, где они десятилетиями жили, обзавелись семьями и хозяйством. Это привело к подлинному исходу населения, породило новую массовую волну беглецов. По самым скромным подсчетам, на юг, к казакам, в Польшу за время податной реформы бежало не менее миллиона человек. В 1724 году власти провели беспрецедентную по тем временам акцию: в один день по всей стране все начальники и администраторы должны были вскрыть конверт с указом о немедленном задержании всех нищих, "вольных и гулящих" и тотчас заняться их "обустройством". Одних высылали в полки, других — к прежним владельцам, третьих — на прежние места жительства, четвертых — сажали в тюрьмы или ссылали в монастыри.