Книга Парадокc власти. Как обретают и теряют влияние - Джим Келтнер

Неудивительно, что никому не нравится, когда его называют сплетником. Но такое использование сплетен – обычно теми, кто злоупотребляет властью, – является исключением из общего правила. На самом деле сплетни – это древнее и универсальное средство, с помощью которого члены группы наделяют властью избранных членов, а затем и контролируют их (принцип № 8){85}.

Сплетни – это средство выставления оценки способности индивидуума приносить пользу группе, а также способ передачи этой информации другим. Мы сплетничаем о том, каким на самом деле может быть характер человека{86}. Обсуждая известные факты – сосед сидит в тюрьме, коллега лечится от героиновой зависимости, у игрока вашей любительской футбольной команды рак, – мы передаем проверенную информацию, в которой отсутствует азарт, характерный для слухов. Мы прибегаем к сплетням, чтобы исследовать возможные недостатки в характере человека. Сплетня ищет подтверждение недостатков, связанных с нарушением принципов, содействующих общему благу.

Таким образом, сплетня – это способ, с помощью которого сеть социальных связей вычисляет и устанавливает репутацию индивидуумов, особенно тех, кто стремится к власти и склонен использовать макиавеллиевские методы для усиления своего влияния. Например, президентские кампании в Соединенных Штатах{87} всегда сопровождаются огромным количеством слухов и сплетен о каждом кандидате, и в конечном счете эти сплетни затрагивают каждого президента. Политические сплетни сосредоточены на тех поступках политиков, которые противоречат культуре содействия общему благу. В эпоху рабства политические сплетни касались расового происхождения. Во времена сухого закона слухи были связаны с возможным алкоголизмом политиков и их лицемерием относительно употребления спиртного. В период конкурентной борьбы между торговцами наркотиками на первое место вышла наркотическая зависимость политиков. В наше время, учитывая всеобщую озабоченность иммиграцией, не следует удивляться слухам относительно свидетельства о рождении Барака Обамы. Томас Джефферсон прекрасно осознавал силу слухов в формировании репутации политика. Составив список разновидностей политических сплетен своей эпохи, он пришел к выводу, что самые разрушительные из них касаются эгоистичных, вероломных, наносящих вред обществу действий.

Чтобы понять, как рассуждения Джефферсона применимы в наше время, я исследовал сплетни, циркулировавшие в женском клубе Университета в Беркли{88}. На первом этапе я собрал сведения о «большой пятерке» характеристик членов клуба – энтузиазме, доброте, фокусировке, спокойствии и открытости, – а также о макиавеллиевских качествах, то есть склонности к лжи, манипуляции и насилию. По прошествии нескольких недель я приглашал каждую участницу исследования в лабораторию и в личной беседе расспрашивал о том, как часто она сплетничает о каждой из остальных женщин, а также о том, с кем она делится сплетнями. Чаще всего объектами сплетен становились молодые женщины, которые в наибольшей степени угрожали общему благу клуба: они были яркими личностями, но, по их собственному признанию, злыми, склонными к применению силы, не гнушающимися ложью и манипуляцией для достижения власти. Сплетни обычно направлены на тех, кто стремится к власти за счет других.

Сплетни пятнают репутацию индивидуумов, которые вредят общему благу{89}. Исследователи, наблюдавшие за командой гребцов одного из колледжей Восточного побережья{90}, фиксировали добродушное подшучивание спортсменов по дороге на тренировку и с тренировки. Сплетни все время возвращались к одному из членов команды, который опаздывал на тренировки, отлынивал или сбивался с ритма. Он не способствовал общему благу. Скотоводы на западе Соединенных Штатов, обычно скупые на слова, сплетничают о тех, кто должным образом не следит за своими изгородями{91}. В данном случае объектами сплетен также становятся люди, чьи действия подрывают доверие сообщества, – владельцы ранчо, не ремонтирующие изгороди. В сообществах охотников и собирателей сплетни направлены на склонных к насилию грубиянов, которые эксплуатируют других, крадут пищу и сексуальных партнеров.

Распространение сплетен по сетям социальных связей усиливает их способность портить репутации тех, кто не содействует общему благу. Каждую услышанную сплетню мы передаем в среднем 2,3 человека{92}, обычно с более высоким статусом и сетью социальных связей – например ярким молодым женщинам с высоким статусом, как в исследовании женского клуба. Сплетни передаются индивидуумам, обладающим наибольшими возможностями создавать и разрушать репутации других.

Социальный инстинкт, побуждающий к сплетням, настолько силен, что он стал причиной появления институтов, которые выполняют их основную функцию. В Англии XVII в. первые газеты{93}, чтобы поддерживать свою популярность и финансовую состоятельность, представляли собой собрание слухов о живущих по соседству мошенниках, бездельниках, ловеласах, пьяницах, волокитах и растратчиках, а также о непристойном поведении аристократов. Один из мудрейших людей Америки, Бен Франклин, был автором первой в стране колонки слухов, которая содержала язвительные комментарии по поводу непристойного поведения окружающих.

В современном цифровом мире слухи и формирование репутаций, словно вирус, заполонили веб-сайты и блоги{94}. Рестораны, магазины и отели внимательно следят за своим рейтингом в Yelp, который определяют клиенты. Рейтинги политиков публикуются на сайтах Gawker и The Onion. #ShittyTippers Twitter публикует имена известных личностей, замеченных в чем-то предосудительном. Блог Holla Back NYC, теперь не существующий, позволял женщинам публиковать фотографии мужчин, которые к ним приставали – распускали руки, свистели или ухмылялись.