Книга Ни страха, ни надежды. Хроника Второй мировой войны глазами немецкого генерала. 1940-1945 - Фридо фон Зенгер

Поскольку для Ливии характерны обширные пустынные пространства, прорыв часто вынуждал противника отступать на тысячу и более километров. Затем он должен был начинать контрнаступление и после успешного прорыва отвоевывать потерянную территорию. Итальянское наступление 1940 года провалилось из-за трудностей с обеспечением войск, что стало также главной причиной неудачных наступлений немцев на Египет. Длительное время сражение Роммеля с англичанами было единственным участием немцев в военных действиях на Западе и, естественно, привлекало общественное внимание.

Организация управления войсками в Северной Африке оказалась еще одной причиной негативных изменений в партнерстве стран «Оси». Роммель оскорблял высших итальянских военачальников. Вопреки соглашениям, достигнутым державами «Оси», он получал указания напрямую от Верховного командования вермахта, а итальянский главнокомандующий в Африке был в определенной степени стеснен в своих действиях. Только благодаря генералу фон Ринтелену удалось избежать больших сложностей. С 1940 года он получил полномочный статус «германского генерала при главном штабе итальянских вооруженных сил», а посредником он всегда был достаточно тактичным. Итальянские офицеры не скрывали, до какой степени пострадал престиж Италии из-за того, что она не могла больше защищать сама свои колонии – не только в результате собственных поражений, но и по причине германского господства в итальянской зоне Северной Африки. Они предвидели, что, как только они лишатся своих африканских владений, война для них закончится.

Атмосфера в комиссии по перемирию отражала военное положение стран «Оси». Германская комиссия проявляла больший интерес к Франции, чем к Италии. Державы «Оси» пытались сформулировать принципы своих отношений с Францией. Однако интересы Италии в этой стране, несомненно, пересекались с интересами Германии. Бросалось в глаза несоответствие между претензиями со стороны Италии и той ролью, которую она сыграла в победе. Итальянцы требовали себе некоторые французские территории, тогда как Германия явно не претендовала ни на что, кроме возврата Эльзаса и Лотарингии. У Гитлера были другие цели. В Европе при новом порядке, как он представлял, все прочие государства будут низведены до простого подобия суверенитета. Им будет дано слово на переговорах только в том случае, если их власти станут прислуживать Германии. Французское правительство, возглавляемое престарелым и близким по духу Петеном, доставляло мало хлопот и пользовалось поддержкой известных политиков. В результате Франция установила modus vivendi[15] с Германией. Она не только сохранила свой флот (подлежавший, правда, разоружению), но и получила разрешение создать временную армию численностью 100 тысяч человек. Италия должна была договориться о сокращении французских вооруженных сил в колониях, но для выполнения этой задачи она оказалась слишком слаба.

Потеря Италией престижа в Средиземноморье заставила Гитлера осознать, что ему нужны новые помощники в Европе. Поэтому были значительно укреплены франко-германские отношения, и Германия сделала несколько несущественных уступок правительству Петена. Разрешено было вооружить заново некоторые французские корабли. Французы обосновывали свою просьбу необходимостью отражать атаки британцев на французские корабли в Оране и наступление де Голля на Дакар. Они указывали также на трудности в защите торгового судоходства, осуществляемого между метрополией и ее североафриканскими колониями.

Генеральная линия была выработана на встрече Гитлера с Петеном в Монтуаре 24 октября 1940 года. Наделенный всеми полномочиями генерал Вейган отправился в Северную Африку. Временная французская армия там была увеличена до 120 тысяч человек. Германия стала смотреть на Францию как на слабого, но добросовестного партнера. Беспокойство вызывала оборона Северной Африки от возможного десанта союзных войск. Рим и Берлин придерживались различных взглядов на надежность людей, окружавших Петена. Италия считала не особенно надежными генералов Вейгана и Ногеса в Марокко, тогда как Германия относилась к этим людям с гораздо меньшей подозрительностью.

В таких условиях едва ли кто мог упрекать германское правительство за то, что оно надеялось нормализовать отношения с Францией. Французское правительство обеспечивало эффективную добавку к германской военной экономике. С другой стороны, требовала внимания Италия с ее нехваткой сырья. Она часто жаловалась, что не имеет достаточно топлива для нужд флота.

В конце мая 1942 года были подписаны так называемые Парижские протоколы. Италии это представили как свершившийся факт. Документы касались не только экономики Франции, но содержали и взаимные политические уступки. Так, поставки французского оружия должны были осуществляться из Сирии в Ирак. Италия сочла особенно оскорбительным для себя то, что оказалась вне этой сделки, поскольку Сирия находилась в зоне итальянского влияния и Франция зарабатывала себе престиж за ее счет. Итальянцы даже начали подозревать, что некоторые статьи Парижских протоколов аннулировали итальянские военные претензии. Но известно было только то, что эти договоренности усиливали французские военно-морские силы и оборону вдоль алжирско-марокканского побережья. Однако Франция делала ставку на более важные для нее вещи, чем скорейшая выработка мирных условий. В большей степени она была заинтересована в освобождении французских военнопленных, в ослаблении барьеров между оккупированной и свободной зонами, а также в снижении расходов, связанных с оккупацией.

8 июня войска «Свободной Франции» и англичане вступили в Сирию. К середине июля правительству Виши пришлось признать «перемирие», достигнутое там между генералами обоих французских правительств и командующим британскими оккупационными силами генералом Вильсоном.

ПОВОРОТНЫЙ МОМЕНТ

Начало русской кампании сразу же вызвало кризис в Италии. Сперва наступление в глубь России возродило в Италии надежды у введенных в заблуждение народных масс, всегда смотревших в сторону Германии. Они с интересом и сочувствием следили за первыми успехами немцев, связывая их с антибольшевистской политикой фашизма. Однако те, кто был в курсе реальных обстоятельств, подобного оптимизма не проявляли. Они понимали, что германскую мощь, как и итальянскую, сильно переоценивали и что новая затея оставляет мало надежд на помощь немцев на Средиземноморском театре военных действий. Поскольку Италия давно уже не могла справляться со своими проблемами самостоятельно, то поворот в благоприятном направлении мог произойти лишь в том случае, если бы Россия пала очень быстро и таким образом высвободилась бы часть германских войск. Мало кто задумывался, что, даже если это случится, какие большие силы понадобятся для оккупации всей громадной территории России.

Для меня и моих коллег в составе миссии стало совершенно ясно, что 7 декабря 1941 года явилось поворотным моментом в судьбе германской армии в России (у нас были более надежные и объективные источники информации, чем у читателей немецких газет). В этот день выдохлось наступление немцев на Москву. Под руководством Сталина страна воскресла. Русский Западный фронт получил первые подкрепления с Дальнего Востока. Германская армия не имела зимней экипировки, и поэтому (даже не участвуя в боях) она с каждым часом становилась все слабее. Повторялась трагедия страшной зимы 1812 года.