Книга Черчилль - Пол Джонсон

Кейнс выступил против него со знаменитым памфлетом «Экономические последствия мистера Черчилля». После Второй мировой войны, когда кейнсианство стало едва ли не официальной религией, Черчилля критикуют со всех сторон, и в конце концов он сам признал, что был неправ. Потом в моду вошел тэтчеризм, и Черчилля реабилитировали. К тому времени он уже умер, но Железная леди с удовольствием его поминала: она обожала «Уинстона» – так она его называла. Сегодня многое можно сказать в пользу золотого стандарта. Эта мера поощряла предпринимателей переходить от устаревших, непродуктивных производств к новым, высокотехнологическим: электричество, автомобили, аэронавтика, IT, – модернизированные предприятия, появившиеся в 30-х во многом благодаря политике золотого стандарта, со временем начали производить истребители «Спитфайр» и бомбардировщики «Ланкастер», реактивные двигатели и радары, оказавшиеся столь необходимыми во время Второй мировой войны.

Однако на тот момент результаты казались неубедительными. Но консерваторы были довольны, и Невилл Чемберлен писал Болдуину: «Глядя на первую нашу сессию, я думаю, что министр финансов хорошо потрудился, – он не сделал того, чего от него ожидали. Он не доминировал в Кабинете министров, хотя без сомнения оказывал на него влияние. Он не интриговал ради первенства, хотя был очень силен в дебатах в Палате общин. Ну не чудо ли он!» Биркенхед отмечал: «Позиция Уинстона при нынешнем премьере и в нынешнем Кабинете очень сильна». Но эффект золотого стандарта вскоре дал о себе знать, особенно в угольной промышленности, самой крупной в Британии, там было занято 1 250 000 человек. Многие шахты устарели и были опасны для жизни, оборудование было изношено. Биркенхед утверждал, что их владельцами была «кучка самых глупых людей из всех, кого он знал». В июле 1925 года они заявили, что снижение экспорта произошло из-за высокой стоимости фунта, и под угрозой локаута потребовали от профсоюзов согласия на снижение заработной платы. Профсоюзы ответили категорическим отказом и пообещали превратить локаут в забастовку. И коль скоро к акции могли присоединиться железнодорожники и транспортники, забастовка становилась общенациональной.

Впервые Черчилль не был настроен воинственно. На этом этапе он не выступал против профсоюзов. Он голосовал за принятие акта 1906 года, который фактически освобождал профсоюзы от ответственности за гражданские акции, несмотря на убедительные аргументы Ф.Э.Смита, что тем самым создается привилегированное в правовом смысле сообщество, что это противоречит Конституции и, в конце концов, приведет к непоправимым последствиям. Общенациональной забастовке Черчилль предпочел бы национализацию угольной отрасли или, по крайней мере, введение налога на уголь, – правительство смогло бы компенсировать дефицит денежных средств субсидиями, которые он как министр финансов мог бы гарантировать. Тем временем он предложил королевской комиссии проанализировать возможность согласованного решения проблем пострадавшей угольной промышленности. «Это даст нам время на подготовку», сказал он. И это было разумно. Угроза всеобщей забастовки стояла перед поколением и пугала многих. Это был неконтролируемый монстр – отпусти его с поводка и что дальше? Революционное правительство социалистов, режим вроде коммунистического?

Черчилль не испытывал особого предубеждения против профсоюзов, но перспектива большевистского режима в Британии его всерьез тревожила. «Большевизм – худшая из всех тираний, которые знала история, – говорил он, – большевизм более других разрушает и развращает». Большевики «подобно бабуинам прыгают и резвятся среди трупов, на руинах разрушенных городов». Победивший в России большевистский режим был «животной формой варварства», он опирался на «бронемашины, кровавую резню и массовые убийства, исполненные в стиле китайских экзекуций». Это было похоже на правду – только при Ленине было убито три миллиона человек. Черчилль предупреждал, что Советы принесут в Лондон «вымирание английской цивилизации». Поэтому необходимо было легитимировать всякие формы подготовки к всеобщей забастовке, от действий полиции и военных до создания экстренных запасов и специальных юридических актов. В марте 1926-го комиссия предоставила отчет, где в целом принималось предложение Черчилля о национализации прибыли в угольной отрасли и о некотором сокращении заработной платы. Шахтеры, которые бастовали уже несколько месяцев, не пожелали слышать о сокращении заработков: «Ни минуты из часа, ни пенса от фунта». В этой ситуации Черчилль представляет второй вариант бюджета. Это было в апреле. Неделю спустя, в мае, началась всеобщая забастовка, и Черчилль взял на себя ответственность за ее разгром.

В этот момент он вновь превратился в бойца времен осады Сидни Стрит и Антверпенской битвы. Он организовал патрули под прикрытием бронемашин для доставки продовольствия в Лондон. Он призвал на помощь добровольцев, откликнулось множество выпускников Оксфорда и Кембриджа, они подменяли развозчиков продовольствия, а молодые леди работали на коммутаторах. Это была классовая борьба: высший и средний классы солидарно противостояли профсоюзам. Кроме всего прочего, Черчилль наладил каналы информации, чтобы компенсировать последствия забастовки печатников. Его первоначальный план предусматривал контроль над ВВС и государственным радиовещанием. Но генеральный директор, сэр Джон Рей, категорически отказался впустить его в помещения и продолжал придерживаться политики строгого нейтралитета. Тогда Черчилль подчинил себе Morning Post и завладел мощностями газетных холдингов, он наладил печать пропагандистских листовок под названием «Британский правительственный бюллетень», их совокупный тираж достигал 2 250 000 экз. Отвечавший за переговорный процесс Черчилль разработал проект соглашения, утверждавший позицию победившей стороны. Победа была на стороне правопорядка. По словам Ивлина Во: «Это было, как если бы опасный, известный своей жестокостью зверь явился на час и вновь укрылся в своем логове». Черчилль мог быть собой доволен. Его энтузиазм вызывал раздражение у взвешенных консерваторов и насмешки у лейбористов, но по ходу парламентских дебатов о забастовке он произнес остроумную и живую речь, рассмешил Палату общин и вернул себе симпатии депутатов. Затем он вновь поменял линию поведения, стал спокойным и сдержанным. Однако, не без помощи Биркенхеда, он разработал и привел в действие Закон о производственных конфликтах, который лишал профсоюзы наиболее спорных привилегий и который оставался в силе до 1945 года. В тот год партия лейбористов победила с сокрушительным преимуществом, и, несмотря на опасения Черчилля, пошла на уступки профсоюзам: они получили практически все, что просили.

Пребывание Черчилля на посту министра финансов вызвало серьезные последствия в сфере, где от него ожидали, по меньшей мере, благоразумия: в обороне. Однако он повел себя непредсказуемо. Из Первого Лорда Адмиралтейства, построившего более тысячи военных кораблей, он превратился в красноречивого сына своего отца – тот экономил на военных расходах. Он проявил твердость и отказался от планов замены старых кораблей новыми, заявив, что «маленькие глупые крейсеры не принесут много пользы в военное время». Если прежде он уповал на авиацию, то теперь не проявил ни малейшего интереса к созданию нового класса больших авианосцев. В свое время, возглавляя военное министерство в кабинете Ллойда Джорджа, он был самым активным лоббистом т.н. Закона о десятом годе, согласно которому страна не должна была принимать участия в крупных боевых действиях на протяжении последующих десяти лет. Срок этот ежегодно обновлялся и продлевался, что делало практически невозможным увеличение финансирования отрасли. Все это означало, что Британия в конце 20-х годов не могла всерьез претендовать на мировое господство.