Книга Людовик XIV - Эрик Дешодт

6 февраля он приказывает перевезти себя в Венсенский замок, где ему суждено окончить свои дни.

7 марта кюре церкви Сен-Никола-де-Шан (Святого Николая в Полях) дает ему последнее причастие.

Король, заливаясь слезами, наблюдает за этой церемонией сквозь чуть приоткрытую дверь. Великий лицедей — так называл Мазарини кардинал де Рец — умирает 9 марта в два часа ночи.

Король провел всю ночь на узенькой кровати около опочивальни кардинала. Обливаясь слезами, с лицом, искаженным горем, каковое некоторые сочли нарочитым, король в сопровождении трех маршалов — Грамона, Ноайя и Вильруа — идет поклониться усопшему, заменившему ему отца, которого его лишила смерть Людовика XIII. Но этот молодой человек поражает всех, в одночасье став Людовиком XIV.

У кормила власти

Людовик начинает с того, что на три часа запирается в своем кабинете с Летелье и Гуго де Лионном, государственными министрами, но без сюрин- тенданта Фуке, которого даже не уведомили об этом совещании. Так был создан Узкий совет, или Высший совет, куда не допускаются ни члены королевской семьи, ни принцы крови. Анна Австрийская, убитая горем, восклицает: «Я так и знала, что он окажется неблагодарным и захочет всё делать на свой лад!»

Архиепископу Руанскому, пришедшему спросить, к кому ему следует обращаться по церковным вопросам, он отвечает: «Ко мне, господин архиепископ».

Таким образом, тон задан.

На следующий день, 10 марта, Людовик собирает в Венсенском замке расширенный совет, где присутствуют канцлер Сегье, сюринтендант Фуке, Летелье, Лионн, Лаврийер, Ломени де Бриенн и его сын, который записывает речь короля, адресованную Сегье: «Месье, я собрал здесь моих министров и моих государственных секретарей, чтобы сказать, что до сих пор я позволял управлять моими делами покойному месье кардиналу; теперь наступило время, когда я должен управлять оными сам. Вы станете помогать мне своими советами, когда я вас о том попрошу. Я прошу вас и приказываю вам, месье канцлер, не подписывать никаких распоряжений, не получив на то моих приказаний и не уведомив меня об этом, за исключением тех случаев, когда об оных приказаниях вы будете уведомлены одним из государственных секретарей. А вам, мои государственные секретари, я запрещаю что-либо подписывать, будь то даже охранная грамота или паспорт, без моего на то распоряжения; я приказываю вам давать мне отчет каждый день и не оказывать предпочтения ни одному из дел, назначенных к слушанию. Что касается Лионна, то он может быть уверен в моем к нему расположении, ибо я доволен его службой. Порядок отныне будет иной. В управлении моим государством, моими финансами и внешними сношениями я буду руководствоваться правилами, отличными от тех, что были приняты покойным месье кардиналом».

Обращаясь непосредственно к Фуке, он уточняет: «А вас, месье сюринтендант, я прошу пользоваться услугами Кольбера, которого мне рекомендовал покойный месье кардинал».

Никто не верит, что этот гитарист, танцор и охотник, до сих пор во всём подчинявшийся своей матери и своему наставнику, сдержит слово. Но все ошибаются. С этого времени за Людовиком утверждается репутация человека, умеющего как никто скрывать свое истинное лицо; человека, подлинную суть которого долгие годы пытались разгадать многие заинтересованные наблюдатели и который дожидался своего часа, ничем не выдавая своих намерений.

Что представляет он собой в это время?

Ему 22 года; у него сложение атлета; вопреки легенде, представляющей его маленьким человечком, он высокий, даже очень высокий для того времени: по самым точным расчетам его рост составляет пять футов и восемь дюймов, то есть 1,84 метра. Густые темно-каштановые волосы, темные глаза, блестящие и нежные, порой задумчивый вид; несколько длинноватый нос, румяные щеки со следами оспы, скверные, как и у всех в то время, зубы. Обманчиво медлительный ум, ибо он столь же медлителен, сколь и точен. Эта медлительность вызывает презрение его товарищей по играм — Бриенна, Гиша, Ледигьера, Рогана…

«Сии молодые люди, — сообщает Буало[51], — не находя в короле той живости, коей обладали они сами, вообразили, что его величество не слишком умен». Он это понял и не простил им.

«Он не открывался ни мне, ни кому бы то ни было другому, — напишет Бриенн, — и меня удивляло, что в нем так мало ума. Должен признать, что я заблуждался».

Страсть к таинственности унаследована им, видимо, от матери. «Он никогда не говорит того, что думает», — отмечает архиепископ Лионский. «Ему нравится выглядеть загадочным», — вторит ему историк Жан Кристиан Птифис.

Людовик XIV принимает приветственный адрес из рук парижского адвоката. 1660 г.

У него потрясающая память, он учтив, любезен и наделен изрядной толикой здравого смысла. «Единственное, что в нем было, так это здравый смысл», — скажет позже Сент-Бёв[52].

Обычно он робок, но в узком кругу весел и не обижается на шутки. Как-то раз в комнате королевы Анна Люси де ла Мот-Уданкур щиплет его за задницу. «Сучка!» — смеется он в ответ. У этого увальня — огненный темперамент.

Перед смертью Мазарини рекомендует ему в качестве самых надежных слуг четверых: Кольбера, который будет заниматься делами государства с такой же тщательностью, «как если бы это были его собственные дела»; Летелье, Лионна и Фуке, с некоторыми оговорками в отношении последнего, человека слишком изобретательного, ловкость коего следует держать под контролем.

Уже 10 марта Людовик назначает Кольбера интендантом финансов и поручает ему тщательно проверить счета Фуке, у которого тот официально находится в подчинении.

Кольбер проверяет их так основательно, что Людовик вскоре имеет возможность убедиться в том, что его сюринтендант ворует. Причем ворует в размерах исключительных, ранее неслыханных и невиданных, хотя вообще воровство неотделимо от власти: считается вполне естественным, что министры и их приближенные приобретают свои состояния за счет государства — при условии, что оказываемые ими услуги компенсируют их воровство. К концу жизни Ришелье был несметно богат, а Мазарини — и того более.

Фуке ворует не больше других, и он по уши в долгах, так как ведет неслыханно расточительный образ жизни, который распаляет зависть к нему и дает основания для всяческих подозрений. Кольбер ничем не рискует, ибо лучшего козла отпущения не сыскать.

Два месяца спустя, 4 мая, Людовик XIV, убедившись в гнусности своего министра, лишает его должности сюринтенданта. Кольберу этого недостаточно. Фуке должен быть наказан иначе. Известно, что Фуке купил остров Бель-Иль близ Бретани и превращает его в неприступную крепость. Для чего он это делает? Он желает этим бросить вызов государству, королю! Кольбер наводит справки. В июне на его стол ложится подробный доклад, который он несет королю. На Бель-Иль имеются четыреста пушек, пять мортир, гарнизон из двухсот человек и круглосуточно ведутся фортификационные работы. Факт непростительного покушения на особу и власть короля очевиден. Решение об аресте принято, но…