Книга Крымская война. Соотечественники - Борис Батыршин

— Верно, — подтвердил Митин. — лишь бы на воде держались. Воронка Переноса около ста сорока метров в диаметре, все, что попадет в нее, отправится вместе с «Алмазом».

Солодовников оживился:

— Мы много чего можем прихватить! Вон, на пирсе снарядные ящики штабелями. Там же орудия конно-горной батареи, тяжелые шнейдеровских мортиры, полевые трехдюймовки. С фортов можно снять старые восьмидюймовки, они вполне исправны, и снарядов к ним море. В пакгаузах — газойль, масло в бочках, пулеметы, винтовки, амуниция! Брошенных автомобилей в порту десятки, и легковые и грузовики и даже два американских трактора.

— А подводная лодка? — перебил старший офицер. — Та, что мы у красных взяли? Как, бишь, ее…?

— «Имени товарища Троцкого» — подсказал Эссен. — Это один из главных большевистских вождей. Насколько мне известно, редкостная сволочь.

— Пощадите, господа! — взмолился Зарин. Такие вопросы с кондачка, не решаются! Надо подумать, составить список того, что понадобится в первую очередь.

Андрей громко откашлялся. Зарин замолк на полуслове.

— По-моему, вы кое-что забыли. Я понимаю, винтовки, торпеды, трактора, опять же… Дело нужное. Но что с людьми делать? С теми, что не успели на последние пароходы? Добровольцы, которые нам помогают, гражданские, женщины, старики — все умоляют увезти их, куда угодно, лишь бы подальше от красных!

— Позвольте, Андрей Геннадьевич, но как мы им объясним… — заговорил Эссен. — Нельзя просто так, ничего не сказав, ни о чем не предупредив, утащить такую уйму народу лет в прошлое?

— Почему же, как раз можно. Погрузите на корабли, а уже потом, на той стороне, объясните, что к чему. Полагаю, недовольных будет немного — все лучше, чем оставаться с госпожой Землячкой. Вот о чем надо думать в первую очередь, Реймонд Федорыч! А винтовки и газойль никуда не денутся!

Дверь в кают-компанию распахнулась, на пороге возник кондуктор.

— Разрешите обратиться, вашсокородие? Возле трапа часовые задержали юнкера. Приехал на грузовике, шумит, требует начальство. Говорит — недалече, за городом ихних крепко бьют. Куды его?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

I

Симферополь

Штаб ЮжФронта

— …а как над головами завыло — мы чуть в портки не навалили от страха!

Фрунзе взял со стола лист бумаги.

— Врангелевцы предупреждали, что будут стрелять только по ничейной земле. Обманули, выходит?

— Да нет, товарищ комюж… — замялся краском. — Я, как приказ получил, сразу своих отвел. А сам остался — дай, думаю, погляжу, что гады затеяли? Вот, значить, и посмотрел: снаряды ихние, которые ракеты, через нас перелетали и рвались аккурат там, где мы давеча с белыми встретились. Хвосты огненные в пол-неба, дым, земля столбом… Я на германской повидал, как тяжелая артиллерия бьет — куды-ы-ы там!

— А самих беляков видели?

— А то как же? Выкатились на броневиках, сидят сверху, рыл по десять, стволы во все стороны. Нас увидали, смеются: «не боись, мол, товарищ, у нас перемирие!»

— Папиросками угощали, — добавил чернявый красноармеец, державшийся рядом с комэском. — Ваське, вон, шоколадку дали.

Фрунзе внимательно посмотрел на бойца.

— Шоколадку, говоришь, папироски? Значит, вы их вблизи рассмотрели?

— Как вас, товарищ комюж! Броневик подъехал, двое спрыгнули — и к нам, а остальные остались сидеть.

— И как тебе показались эти беляки?

Боец ответил не сразу.

— Какие-то они не такие, товарищ комюж! Рожи зеленым и сажей вымазаны, у других на мордах тряпки с дырьями для глаз. Форма зеленая, в бурую крапь, навроде конской гречки. На ремнях — подсумки, да мешочки, да кармашки. Винтари такие… вроде «Мадсена», тока обойма не вверх, а вниз торчит, тоже гнутая. И говорят чудно.

— Верно! — поддакнул комэск. — Обычный беляк, ежели и скажет «товарищи», то эдак, с усмешечкой подленькой, с подначкой. А эти уважительно: "товарищ боец» да «товарищ красноармеец!»

— А один вовсе кулак поднял и говорит: "Да здравствует товарищ Сталин, вождь мирового пролетариата!" — добавил боец. — Мы аж рты поразевали.

— Сталин? — нахмурился высокий человек, весь затянутый в хромовую кожу. На боку у него болталась деревянная коробка с маузером. — Какой он вождь, коли товарищ Троцкий его позицию принципиально критикует? Или ты с линией ЦК несогласный?

— Да я шо, я нишо. Это ж беляк говорил, а они все гады…

Комэск, не глядя, ткнул локтем, боец поперхнулся. Хромовый сверлил его взглядом, пока боец бочком не убрался за спины соседей.

— Товарищ Сталин, значит… — повторил Фрунзе. — Ладно, можете быть свободны. Начсвязи, что у вас?

— Второй день молчок, товарищ Фрунзе. Провод на Джанкой перерезан.

— Эка невидаль — провод! Посылали телефонистов?

— Так точно, сразу! Очень основательная сволочь поработала: не в одном месте перебили, а сразу в десятке. И ладно бы просто перебили, а то целые куски сперли!

— Сперли, говорите? — удивился Фрунзе. — Так может, это не беляки, а местные татары озорничают? Телефонный провод в хозяйстве штука полезная…

— Мы тоже так подумали, товарищ комюж. Но потом телефонисты наскочили на мину — специально стояла, чтобы пришли чинить и зацепили!

— Вот как? — насторожился Фрунзе. — Мина? Много народу побило?

— То-то ж и оно, что нет! Странная какая-то мина: не взрывается, а фейерверки пускает! И так свистит, что телефонисты чуть не оглохли! Они до того перепугались, отказываются к проводу близко подходить!

- К стенке шкурников и трусов! — вскинулся человек в коже. — Раз приказано, не имеют полного права не исполнять! А кто отказался — тот есть враг и предатель!

Начсвязи покосился на говорившего. Евдокимов, зам. начальника Особого отдела Южного фронта. Участник октябрьских боев в Москве, большая шишка в столичной чрезвычайке, особо отличился при разгроме московского штаба Добровольческой армии. По слухам, сам ставил к стенке кадета Щепкина, генерала Соколова и других, арестованных по этому делу. Такому человека шлепнуть — плюнуть и растереть.

— Расстрелять недолго, товарищ. А где я потом телефонистов найду? Связь тянуть — это тебе не маузером размахивать!

Лицо чекиста пошло багровыми пятнами. Фрунзе, видя, что дело идет к перепалке, постучал по столу костяшками пальцев:

— Товарищ Евдокимов прав: дисциплина нужна! Теперь не восемнадцатый год, не вольница на бронепоездах! Если есть приказ — изволь исполнять. Не получается — прояви инициативу, найди выход! Вот вы что предпринимаете насчет этих мин?

Начсвязи почесал над ухом, отчего фуражка с облупленной звездочкой съехала на бок.