Книга Цветок Трех Миров - Дмитрий Емец

Рина вежливо слушала. Она уже больше года не говорила Мамасе: «Где моя теплая картошечка?» – и постирать ее не просила, но все же понимала, что Мамасе надо выговориться.

Вскоре Рина и Мамася перешли из кухни в комнату. Несмотря на поздний час, Эля не спала. Сидела на ковре и слушала плеер. Вокруг нее штабелями были разложены книги с картинками и фломастеры. Одета Эля была тепло, но как-то разнородно. На правой ноге – красный шерстяной носок, на левой – зеленый с дыркой. Рядом стояли банка с кабачковой икрой, в которой торчала ложка, и вазочка с конфетными фантиками.

– Как она? – спросила Рина.

– Прекрасно! – ответила Мамася, пользуясь тем, что наушники плеера мешают Эле слышать их разговор. – Двигается вперед семимильными шагами. Сейчас ей уже где-то десять! Ну ты понимаешь, в каком смысле. Все детское мы уже переслушали. Теперь каждую неделю она прослушивает по толстому серьезному роману! Эля, кто такая Анна Каренина? – крикнула она Эле на ухо.

– Тетя! – удивленно ответила Эля.

– Вот! – обрадовалась Мамася. – Правильно же, да? Тетя! Я ей много читаю. А утром толпами приходят все эти массажисты, логопеды, дефектологи. Важные все, вежливые, в золотых очках. Мне перед ними постоянно неудобно, что у меня бардак. Но, с другой стороны, они все притворяются, что наш зачуханный дом – лучшее место в городе.

– А как ты им платишь?

– Они ничего не берут, – сказала Мамася с некоторым смущением и будто чего-то не договаривая.

В дверь позвонили. Рина, опередив Мамасю, отправилась открывать. В дверях стоял Долбушин. Увидев Рину, он опешил и сделал полшага назад. Рина была удивлена не меньше, но все же опомнилась первой.

– Добрый вечер! Проходите, пожалуйста! Снимайте обувь, вот тапочки!

– Я тут проезжал мимо, – сказал Долбушин.

– Это бывает. Для того дороги и нужны. Вечно кто-то мимо проезжает, – поощрила его Рина.

Долбушин выдвинул из-за спины руки. В руках он держал огромного желтого слона с маленькими крылышками:

– Это Эле!

– Она не любит мягкие игрушки! – виновато сказала Мамася.

– Там внутри конфеты! – заметил Долбушин.

– Ой, все! Она уже любит мягкие игрушки! – обрадовалась Рина и, отбирая у него слона, сказала шепотом: – Вот и разгадка про золотые очки!

Долбушин притворился, что не понял.

– У меня есть бульон! – сказала Мамася и с тревогой взглянула на Рину, умоляя ее не проболтаться про пластилин.

Оказалось, что Долбушин давно мечтал о бульоне.

Пять минут спустя он ел разогретый в микроволновке бульон, а Рина с Мамасей любовались процессом его питания. Эля залезла под стол и разрисовывала столешницу снизу красками. Мамася не мешала. Она поощряла все формы творчества. К тому же, согласитесь, приятно есть за столом, зная, что внизу картина.

Неожиданно Долбушин перестал глотать бульон.

– Что это? Замазка? – удивился он, извлекая что-то изо рта.

– Фасоль разварилась. Не надо это есть! – сказала Рина и, быстро взяв «это» салфеткой, выбросила в ведро.

Долбушин просидел у Мамаси не больше получаса. Спрашивал у нее про Элю. Из разговора Рина поняла, что Долбушину и без того откуда-то много известно про успехи Эли.

– Да-да… Ей уже даются верхнеэтисамые звуки… – важно сказал он, не замечая, что сдал своего информатора.

Выслушав историю про холодильник, усмехнулся:

– Надо было мне позвонить!

– Вы умеете чинить холодильники? Надо же, какие таланты!

– Дядя Альберт чинит все подряд, – ответила за Долбушина Рина. – Порой специально поломает будильник – и его чинит. Починит, послушает, как он тикает, – и опять поломает.

Настроение у нее было странное, прыгающее. Ей хотелось дразнить и Долбушина, и Мамасю, и себя заодно. Вроде как и радостно ей было, но и злилась она непонятно на что.

Напитав дядю Альберта бульоном с «разварившейся фасолью», Мамася повела его в комнату смотреть Элины рисунки. Эля объясняла, где чего. Больше всего Рине понравилась картина «Темнота побеждает темноту». Со стороны, правда, казалось, что лист залит тушью. Рина так вдохновилась этой идеей, что вместе с Элей нарисовала еще две картины – «Белота побеждает темноту» и «Белота побеждает белоту». В первом случае тушью была залита лишь часть бумаги, а во втором лист вообще оказался чистым.

Пока они смотрели рисунки, золотые очочки проглянули еще несколько раз. Долбушин случайно проговорился, что специалисты считают Мамасины идеи с непрерывными аудиокнигами, чтением вслух и рисованием на всем подряд милым, безалаберным, но допустимым заблуждением.

Мамася начала было горячо спорить, но опрокинула баночку с кабачковой икрой, и картина «Белота побеждает белоту» превратилась в полотно «Белота побеждается кабачковой икрой».

– Плевать! Пусть думают что хотят. Я и Рину так же воспитывала! – сказала Мамася.

– Да, – задумчиво пробормотал Долбушин. – Так и есть… Тоже рисование и аудиокниги. Только чтения вслух не было – и не могло быть.

Сказано это было тихо. Мамася не расслышала. Рина же остро взглянула на Долбушина, пытаясь что-то понять. Долбушин отвернулся – торопливо и виновато.

Рина еще немного посидела и, подумав, что в ШНыре ее могут хватиться, стала собираться. Телепортироваться из квартиры Мамаси было неразумно, и она решила сделать это с улицы. Долбушин не остался у Мамаси и вышел вместе с Риной.

На лестнице терпеливо топтался телохранитель Андрей. Под наброшенной на руку легкой курткой наверняка был скрыт арбалет. Иначе он бы не отвернул поспешно куртку в сторону.

– Привет! – поздоровалась Рина. – Боишься, куртка выстрелит, в меня пуговицей попадет?

– К стене прибьет! – отозвался Андрей.

Он вызвал лифт, но Рина стала спускаться по лестнице, и Долбушин пошел с ней. Он выглядел недовольным. Постукивал по перилам зонтом. Этажа два оба молчали. Потом Долбушин внезапно сказал:

– Она не твоя мама.

– Моя, – сказала Рина. – Я знаю про фельдшера Уточкина, но это дела не меняет. Мамася – моя мама. Вот и нечего к ней лезть!

– Твоя мама была замечательная. И она не Мамася. Мамася – мать Эли!

– Как все запущено! Прямо бразильский сериал! В следующей серии вы узнаете: «Фернандо думает, что он сын Диего, однако Диего оказывается переодетой женщиной, а своего отца он узнает в Гонсалесе, которого ненавидит за то, что Гонсалес сбросил в пропасть Хуаниту, однако Мендес успел поймать ее за волосы».

– Перестань!

– Не перестану! Если Мамася не замечательная, чего ты к ней в гости зачастил?

Глава форта поморщился:

– Ты передергиваешь. Мы совсем не о том. Мамася – она… тьфу! Какая она Мамася?! Она Ася! Представляешь, я тоже начну называть ее Мамасей?