Книга Екатерина Медичи - Василий Балакин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
КОРОЛЕВА-МАТЬ
Екатерине досталось тяжелое наследство, но она без колебаний взвалила на себя это бремя, вознамерившись до конца нести свой крест. Экономическое положение королевства было катастрофическим: государственный долг в пять раз превышал годовой доход. В отдельных провинциях крестьяне бросали свои земли, видя бессмысленность собственных усилий, ибо всего урожая не хватало на уплату налогов. Чиновники, не получавшие жалованья, готовы были пуститься во все тяжкие. Плачевным было и положение провинциального дворянства, почти ничего не получавшего от своих обнищавших крестьян. Стоит ли удивляться тому, что эти дворяне становились под знамена принцев и крупных сеньоров, которые под предлогом борьбы за реформу церкви подняли мятеж против законной королевской власти? Военная служба, единственное их призвание, давала им средства к существованию. В стране назревал конфликт не менее, а может быть, и более страшный, чем Столетняя война: под шумок воззваний к борьбе за веру разворачивалась гражданская война.
Быть матерью — главное призвание Екатерины Медичи. Материнством она оправдывала свое право быть королевой при жизни обожаемого супруга, и теперь ей предстояло стать королевой-матерью при короле — ее сыне, жалком отроке Франциске II. В свои 15 лет он официально считался совершеннолетним, во всем остальном будучи ребенком со слабым здоровьем. Безумно влюбленный в супругу Марию Стюарт, он долгое время тщетно пытался исполнить свой супружеский долг, и нет полной ясности относительно того, удалось ли ему это сделать. Во всяком случае, за два года супружеской жизни Мария так и не произвела на свет потомства, что тем не менее не мешало ей вести себя по-королевски, свысока поглядывая на свекровь. А та, верная своей проверенной тактике, на людях демонстрировала полное почтение законной королеве, безропотно отходя на второй план, где и полагается быть ко-ролеве-матери. Мария же насколько превосходила свекровь красотой, настолько же уступала ей умом, в своей неосмотрительности доходя до того, что прилюдно, хотя и за глаза, называла ее флорентийской торговкой. Екатерина знала это, и ничто не могло обидеть ее сильнее, однако она и виду не подавала. Придет время, когда Мария Стюарт горько пожалеет о своей бестактности. И на этот раз Екатерина, верная себе, откажется от мщения в прямом смысле этого слова, но напрасно высокомерная шотландка будет ждать поддержки и помощи от нее.
Что же касается Франциска II, то он, как и большинство его братьев и сестер, преклонялся перед матерью, которой сама Екатерина наконец-то, в свои сорок с лишним лет, смогла в полной мере почувствовать себя. Теперь она всецело посвятит себя своим детям, ради них делая политику и самих их делая орудием своей политики. Взойдя на престол, Франциск II сразу же выделил матери вдовий удел, пожаловав ей замки Вилье-Котре и Монсо, расположенные в принадлежавшем ему графстве Mo, герцогство Алансонское и пенсион в размере 72 тысяч ливров в год. Екатерина стала много богаче, нежели во времена, когда была супругой Генриха II и королевой Франции.
Являясь фактической правительницей королевства, Екатерина по крайней мере в одном могла быть уверена: ее сын-король всегда придерживается одного мнения с ней. Все королевские акты неизменно предваряла формулировка: «Поскольку угодно королеве, моей матери и госпоже...» Герцог Гиз, славный воин, пребывавший в расцвете сил, являлся ее вооруженной рукой. Занимая высокую должность генерального наместника королевства, он, в отличие от некоторых принцев крови, демонстрировал безусловную лояльность трону, будучи его оплотом против врагов — как внешних, так и еще более опасных внутренних.
Его брат, кардинал Лотарингский, отличался другими достоинствами, будучи превосходным администратором, дипломатом и политиком. Досконально разбираясь в механизме бюрократического аппарата, он знал, какие меры следует принимать для выхода из кризиса. Ему нужны были полномочия, и Екатерина дала их, постоянно держа его под собственным контролем. Она принимала решения относительно его предложений, а король подписывал постановления. Были резко сокращены государственные расходы, благодаря отмене многих королевских субвенций и пенсионов, а также демобилизации значительной части армии. Последняя мера, экономически абсолютно необходимая, в политическом отношении оказалась миной замедленного действия: уволенные со службы солдаты тут же пополнили собой ряды армии протестантов — гугенотов, как их называли во Франции.
Результат принятых мер по выводу страны из кризиса оказался двойственным: финансовое оздоровление королевства сопровождалось стремительным ростом общественного недовольства сверху донизу. Ненависть была направлена не столько против юной королевской четы, сколько против родственников королевы Марии — Гизов, всё еще считавшихся чужаками во Франции, и королевы-матери, «итальянки», еще более чуждой народу. Популярность, которой совсем недавно пользовалась Екатерина, сошла на нет, и больше ей не суждено будет испытать любовь подданных.
Как обычно бывает в подобных случаях, попытались заглушить общественное недовольство, предложив грандиозный внешнеполитический проект, который должен был польстить национальному чувству французов и заставить их забыть о провале итальянской кампании. По распоряжению Гизов королевские легисты нашли юридические основания для того, чтобы Франциск II от имени своей супруги, единственной наследницы короля Шотландии Якова V, заявил притязания на трон Стюартов. Более того, он якобы мог претендовать и на трон Англии, неправомерно занятый королевой Елизаветой, лишенной права наследования своим отцом Генрихом VIII. Резиденции французского короля тут же были украшены гербами Франции, Шотландии и Англии. Оставалось лишь завоевать Шотландию и Англию, и за море был отправлен экспедиционный корпус. Единственная польза от этой экспедиции заключалась в том, что удалось выпроводить из страны, хотя бы временно, наиболее беспокойные элементы; в целом же кампания оказалась авантюрой чистой воды. 8 июля 1560 года был подписан Эдинбургский мирный договор, по условиям которого Мария Стюарт и ее супруг отказывались от каких-либо притязаний на английский трон. Екатерина, с самого начала не одобрявшая затею родственников своей невестки, была удовлетворена, чего не скажешь о Ги-зах. Они не хотели отказываться от своего намерения добыть для племянницы и ее супруга дополнительно к имевшимся у них двум коронам — французской и шотландской — еще и третью — английскую, дабы объединенными усилиями трех королевств сокрушить Габсбургов, угрожавших Франции, Нидерландам и Англии. Однако история распорядилась иначе, подтвердив правоту Екатерины.
Итак, шотландская авантюра не решила ни одной проблемы, и центральной королевской власти пришлось столкнуться с открытым мятежом. Впервые радетели нового вероучения показали свое истинное лицо в ходе событий, вошедших в историю под названием Амбуазского заговора. Гугенотов в их стремлении к власти подстегивала ненависть, которую они питали к Гизам и королеве-матери: их они считали ответственными за продолжение политики Генриха И, направленной на искоренение ереси. Вопреки ожиданиям гугенотов, полагавших, что после смерти короля приговор будет отменен, советник парламента Анн де Бург был сожжен на Гревской площади как опасный еретик. И тогда вожди гугенотов, каковыми в то время считались братья Бурбоны, Антуан и принц Конде, а также племянники коннетабля Монморанси, прежде всего Гаспар Ко-линьи, решились на худшее: захватить короля и убить, если удастся, Гизов или же привлечь их к суду как узурпаторов. Екатерина предлагала принять меры по умиротворению реформатов: издать эдикт об амнистии протестантов, арестованных за веру, но не замешанных в вооруженном заговоре. Однако эти меры запоздали. Теперь предстояло действовать иначе.
