Книга Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 - Карл Хайнц Абсхаген

Канарис всем пришелся по душе. Даже те, с кем он не мог обменяться словами из-за незнания греческого языка, чувствовали, что перед ними настоящий друг, который и без слов прекрасно понимает. С детьми гостеприимных хозяев дома Канарис подружился довольно быстро, а в День святого Николая явился перед ними в одеянии этого святого, которого все дети и любят и боятся.

Ничем не омраченные, безмятежные дни отпуска пролетели как на крыльях. Канариса настолько пленила красота местного ландшафта и гармоничное слияние всей окружающей обстановки с его собственной личностью, что в какой-то момент он подумал, уж не стоит ли ему распроститься с флотом и служебной карьерой, купить здесь небольшую усадьбу и зажить как в Аркадии. Но то была лишь мимолетная вспышка фантазии. Отпуск закончился, и Канарис вернулся с солнечного Корфу в зимний Вильгельмсхафен на линкор «Силезия».

Однако вскоре ему предстояло вновь посетить столь полюбившиеся места. Следующим летом «Силезия» отправилась в плавание по Средиземному морю. Была запланирована и короткая остановка в порту острова Корфу. Прежние гостеприимные хозяева использовали эту возможность, чтобы устроить роскошный бал для офицеров немецкого корабля и представителей местного светского общества. Праздник удался на славу, и о нем еще долго вспоминали жители острова.

Из этого плавания Канарис привез домой портрет греческого героя Канариса – подарок графа Теотакиса, который должен был ему напоминать о счастливых днях отдыха на Корфу, будто без особого памятного «узелка» Канарис мог забыть те золотые денечки. Тем не менее он искренне радовался портрету «прародителя», и в доме ему отвели почетное место.

За время более чем двухгодичной службы Канариса на «Силезии» заинтересованные стороны и в адмиралтействе, и за его пределами не раз ставили вопрос о сокращении срока пребывания старшего помощника на корабле и о переводе его в Берлин, где он мог бы с большей для военно-морских сил пользой задействовать свой дипломатический талант. Да и самому Канарису было бы желательно вернуться в главный штаб ВМС или выполнять особые поручения где-нибудь за границей. Но в военно-морских органах управления у него были не только друзья. Во всяком случае, инстанции, ответственные за кадровые вопросы, решили пока иначе, и Канарис оставался на линкоре «Силезия» до октября 1930 г., а полученная им после этого штабная должность не была связана с берлинским руководящим центром. К тому времени Канарису уже присвоили звание капитана 2-го ранга. Его назначили начальником штаба военно-морской базы «Нордзее», находившейся в том же Вильгельмсхафене. Поэтому решающие для внутриполитического развития Германии годы (1930–1932) Канарис прожил, если можно так выразиться, в заспиртованном виде. Как уже говорилось выше, Вильгельмсхафен был тогда городом моряков, гражданских лиц – по крайней мере для самих моряков – как бы и не существовало.

В этом отношении для Канариса мало что изменилось, когда он 1 декабря 1932 г. принял командование линкором «Силезия», то есть кораблем, на котором уже отслужил два года старшим помощником. Ему исполнилось только 45 лет, а он уже командир крупного боевого судна. Но спрашивается: был ли доволен Канарис тем, как развивалась его карьера в последние годы? Его деятельную натуру не мог удовлетворить лишь узкий круг коллег в Вильгельмсхафене. Не доставляет ему большой радости и служба на линкоре «Силезия», построенном задолго до Первой мировой войны, уже в 1914 г. считавшемся устаревшим и уж тем более в 30-х гг. ХХ столетия не обладавшем необходимой боевой мощью. И тем не менее Канарис изо всех сил старается превратить свой экипаж в образцовый. Как и старшим помощником, он был хорошим командиром, но не всегда удобным для подчиненных офицеров. Но не зря он до тонкостей постиг круг обязанностей каждого офицера и был примером личного усердия и педантичности во всем. Проявляя снисходительность к человеческим слабостям, особенно молодых людей, готовый помочь каждому, попавшему по-настоящему в трудное положение, он сурово наказывал за любую небрежность по службе. Нет, удобным начальником капитан 1-го ранга Канарис не был. А вот матросам повезло. О них он заботился по-прежнему очень ревностно.

Через два месяца после назначения Канариса командиром линкора «Силезия» рейхспрезидент выдвигает на пост германского канцлера Адольфа Гитлера. Молодые офицеры и подавляющая часть матросов восприняли это известие с бурной радостью. «Наконец-то сформировалось национальное правительство, которое наверняка скоро отвергнет ограничения Версальского договора, и военный флот вновь займет положенное ему место», – думали многие. Канарис тоже не встает в оппозицию к новому правительству, хотя и не разделяет безоговорочного энтузиазма молодежи. Ему хорошо видны серьезные недостатки этого правительства. Канарис раньше своих сверстников в офицерском корпусе распознает, что «национальное правительство» не является подлинным коалиционным образованием, что благодаря своему господству в уличных массах национал-социалисты занимают в нем лидирующее положение и в один прекрасный день могут просто выбросить своих партнеров по коалиции за борт. Пагубность произошедшего пока остается скрытым и от его взора. Канарис, как и многие другие, верит, что рейхспрезидент и рейхсвер достаточно сильны, чтобы сдержать Гитлера, если он начнет заходить слишком далеко. А тем временем, полагает он, нужно использовать динамику национал-социалистского движения, чтобы, по крайней мере, попытаться ослабить путы, наложенные Версальским договором, и преодолеть поразивший страну жестокий экономический кризис. Канариса вполне устраивает провозглашенная Гитлером внешняя политика мирного пересмотра условий Версальского договора, резкие высказывания в адрес Москвы ему тоже по душе. Правда, военно-морские силы, в отличие от сухопутных войск, не были заинтересованы в сотрудничестве с Красной армией, а Канарис, несмотря на унаследованное от отца преклонение перед Бисмарком, был недостаточно пруссаком, чтобы его могла серьезно увлечь идея немецко-русского объединения против Запада. Кроме того, он всегда враждебно относился к марксизму. Ведь не напрасно Канарис рос и воспитывался в среде крупных промышленников; не забыл он и о роли коммунистов во время мятежа на военных кораблях в 1918 г. и помощь Советской России спартаковским повстанцам.

Но многое у национал-социалистов Канарису и не нравилось. Он просто терпеть не мог «людей с подбородками дровосеков», и его раздражали глупые, хвастливые речи национал-социалистских функционеров. А безрассудных фанфаронов среди высших нацистских чинов было предостаточно. Для человека, который отвергает грубую силу и научился добиваться целей убеждением, находчивостью, хитростью и изворотливостью, методы физического запугивания противника – слухи о них доходили даже до далекого Вильгельмсхафена – были неприемлемы. Обнаружить обман с поджогом Рейхстага Канарису не составило труда. И по мере развития событий на внутриполитической сцене без каких-либо признаков серьезного сопротивления со стороны оппозиции его скепсис и озабоченность возрастают. Вместе с тем среди нацистов все же попадались люди, приходившиеся ему по душе. Однажды во время остановки «Силезии» в гамбургском порту корабль посетил тамошний гаулейтер и имперский наместник Кауфман, с которым у Канариса возникла взаимная симпатия. Он увидел перед собой вполне здравомыслящего руководителя, способного разумно решать политические вопросы. По мнению Канариса, именно такие люди должны занимать ответственные государственные посты – тогда из нацистской затеи получилось бы что-нибудь толковое.