Книга Smoking kills - Алексей Радов

Кто их разберет, жизнь диктует реноме.

Вреж заканчивал с последним, когда почувствовал ее в себе, пробрала до самых кончиков зачесанного направо пробора. Добрейший человек, и интересная женщина, приведется ли обозначиться в ее покоях после таких подвигов, не лучше проследовать с большинством в открытый бар и отмечать щедрый по трудному времени улов, она может прознать, добиться с него расписки в похождениях. Ничто не сводило на нет милующихся внутри хрустящих простыней, только гнетущее совместное переживание о конечности объятий и вздохов, направленных в благодарность высшим силам, сведшим два одиночества вместе. Любящие огоньки облепивших просторный Норт Фейс светлячков, два Гарлема в китайских трусах, одам и небо благодарно за возвышенность низменных влечений, превознесенную в классике и растоптанную местоблюстителями городовой бедности в похожих на венгерские верхах. Свойское отношение к нежничающему якобы телу и костровищу оторванных от сердца оторв различала правых от стремящихся установить законы для любящих, призывая уничтожить и тень подлинности чувств от одного глубокого поцелуя, убивающего подхалима ради легкости типично трезвящего негодяя, приглашенного не для красоты. Лицезрев смущение красивого парня, она сманила милого тремя блестками ноготка, без ухаживания и цветов за глаза. Во след сбегшим с карнавальной ночи стремилась злоба с пней многолетней рябины. Летели в платьях выше колен танцы, вздымали красные тельца рейвы, распахнутыми створками занимал в прошлом место замок.

Глава 21. При виде Ние

Она прибыла точно по рассчитанному времени. Тибетцы спокойно шествовали рядом с совершающими пересадку европейцами, когда навстречу вышли фотографы основных лент. Что не было столь буйно помешанным, точно малина в яблочном варенье, так то не стало плохим и тертым на двое. Звезда буддизма шагала в ногу со временем, симптоматично коррелируя с покинутой типовой обстановкой отдельного помещения с табло прилета и встречающими в приподнятом настроении. Ей достался тот еще ларри, молельно сложивший бесплатный журнал неведомых странствий. Штурмовали арктические бури ледоколы, везли по саваннам кортежи процессии, а Вреж все плел небылицы себе о новой покорительнице его падшего на землю до подъема горизонта неба, где кранами ломали непрочную красу модерна. Тропики встречали дождем. Приехала делегация из разных ведомств.

Рукопожатия, улыбки в улыбки, знакомство с программой визита. Кто стоит за ними, когда не схемы коррупционного отжима, столь необходимого для шаткого баланса на лицевом счете. Мировые события вдарили по шарам перепившим и переговорившим а полет много чего. Не было в общении искомого и тщательного приготовленного, но кое-чего стало ясно на часах, бивших в тиски сжатых подмокших пиджаков. Не все смотрелись выгодно, но им и не требовалось, когда Вреж переобнял единственную девушку. Она говорила о бытовом самыми простыми словосочетаниями, хотела с начала прикосновений к его прорезиненной накидке, затем сомневалась в правильности поведения на людях, жадно хвастающих последим успехом. Взяли не менее четырех коробок, в них сердце корпорации, теперь получится давить без крика и ругательств, получая в ответ заверения в преданной покорности и совместном счастье повязанных обязательствами малознакомых исполнителей.

Разбитые окантовки указателей давали шарма живому солнцу дня. Она сидела рядом, раскручивая на пострабочий моцион, холодея вьетнамский румянцем в привычные мысли Врежа. Проехали Ней-дати. На солнцепеке продавали свежесрезанный ананас, рядом прыгали ничейные обезьяны. К ним подсел нейдатец, из эмигрантов, голландец.

На немецком английском он спросил о перспективах ставшего родным села. Девушка его знала по прошлому. Они были близки и однажды даже совсем хотели обвенчаться, но родственники упрекнули голландца в гневе безразличия и систематическом неверии, где друзья были довольны, противилась элита.

— Секс, — после добра на правильную визу представился голландец. — Мы тут владеем землей и заводом. Хотели купить часть жилого квартала, и все готово для соглашения с властями, они муниципалы, и принципиальное да в нашем случае значит — они согласятся при вашей заинтересованности. Здесь направо.

Ние была расположена в мангровом лесу. Кокосовые рощи, трава дикого банана, там и тут на высоком пламени жарили топинамбур. Жители хлопали, голосили, приглашали заходить.

— Откроем фехтование, борьбу, возродим охотничьи угодья. Радуясь бейся о камни паводка стремнина на остров влюбленных пар. Ждем пока я приведу магистрата.

Вреж нечаянно отдал девушке сердце, ревность к освоившемуся в их компании Сексу ставила на самомнение. Она, говорили духи, летая меж кокосовых теней. Разве не создана эта лиана утолять жажду подвига. Или она по работе столь мила и открыта к диалогу.

Магистрата не было в деревне, и решать вопрос с кварталом был отряжен другой человек. По расстроенному Сексу Вреж понял, человек и девушка не просто были вместе, годы виделись за неестественным смущением. Скрепили договор на земле, обменялись осуждением политических дрязг в Брюсселе. Она решила задержаться, а Сексу требовалось дождаться вечера. Вреж получил в презент роскошный набор и топорик для зарубок на старейшем дереве. С ним по пути было двум почти обнаженным девушкам и грусть прощания покинула скоро. Они не знали и слова на иностранным языках, но быстро учились. Теперь при встрече с соотечественниками козырнут элегантным произношением слов любви.

Глава 22. На избирателе

Боязно отвязаться от наглеющих инферщиков, взявших на осадок в чане пятнадцать раундов в зловещем просторе, напомнившем гудящий березник, где неизвестно, твой шум прерывает тишь или падающие по свисту суки. Ярче солнечного луча, пробившего пару параллельных туч был лик проводника, наполовину готовящегося к бегству, отчасти серьезно относящегося к клянущей долгий переход группе энтузиастов. Они не хотели видеть зло на кепке, точно под руку второй тет-а-тет на репке. Связывало их с рысью лоцмана пожелание придти к назначенному Черским времени, чтобы не получить нагоняй. Им виделся неравный бой среди идеального рисунка шалашей, натыканных наспех переждавшими здесь приход основных сил неприятеля болельщиков. Вреж догнал проводника и искренне обнял за противоположное плечо, свои, не поминай в ярости раздрай на поляне. Во рту таял клевер, волосы шевелились от предчувствия. Прямо перед ними на плохо набитую тропу опустилась величественная тень, закрывая единственный путь вперед.

— Это так просто не кончится, — бесились позади, отставая, чтобы наладить оружие.

Избиратель вел себя не лучшим к ним образом, нежданно пламя огненным всполохом ударило по неготовым людям. Спасение встрявших в излучине товарищей перестало выглядеть просто. Одни готовили сеть, другие настроились на поднятый приземлением тени пылевик, стараясь вбить его в нее.

— Может совершенно нелогично вести себя, крушить и гнать прочь. Давай отступим, не наше право воевать с грозным врагом, когда шанс призрачен и макушки деревьев давят, стремясь упасть под притяжением тени на наши беззащитные головы, не готовые к такой встряске. Силы тьмы точно сами наградили ее внешними проявлениями урагана, бьющего святыми ключами от посоха одичалых отшельников, не знающих памятной молитвы. Угождая душевному волнению, охватившему сплоченную группу, некоторые побежали прочь, но не Вреж и проводник. Они приняли происходящее как оно было, без скромности нанося тени повреждения. Если так можно сказать про них, эти двое стали тем барьером, за которым остальные видели магию победы. Одним мгновением после разверзлись предавшие тучи, на них полетели другие, всегда сопровождающие гигантскую тень, но сейчас задержавшиеся. Что стоило им сопротивляться, душевные и физические усилия давали плоды, но не вели к разгрому целой армии.