Книга Тайные фрегаты - Виктор Лаптухин

Знания юнги Корнелис проверял на практике и гонял того беспощадно. Много раз заставлял проделывать одну и ту же работу и даже требовал работать с закрытыми глазами, чтобы в будущем мог вязать узлы и в ночной темноте. В ненастную погоду, когда Балтика испытывала силу духа мореходов пронизывающим ветром и холодным дождем, посылал наверх крепить снасти и подбадривал страшной богохульной руганью, а то и ударами линька. С этим пеньковым тросиком с узелками на конце он не расставался никогда и носил его на шее рядом с ладанкой, в которой хранился кусочек китового уса, того самого кита, во чреве которого святой Иона провел три дня.

Ладанка досталась боцману от деда, и было известно, что она надежно оберегает от всех бед и напастей на море, а порой и на суше. Но не больше чем на расстоянии в сто шагов от причала.

Воспитанием моряков занимался и капитан. Каждое воскресенье утром он собирал команду на верхней палубе. Боже избавь, если кто-то опаздывал или вздумал не явиться! Все, вне зависимости от знания языка, хором пели старинный голландский псалом — «Мы собрались все вместе, чтобы возблагодарить Тебя, Господи!» После этого он читал что-нибудь из Библии, и все расходились по работам. Но в хорошую погоду, когда на «Сирене» было все в порядке и какое-то время можно было передохнуть, капитан говорил проповедь.

Звучала она занятно, хотя те немногочисленные матросы, в душах которых еще сохранились остатки веры, только сокрушенно вздыхали и опускали глаза.

— Судно это наш Бог и отец! — громко вещал капитан и указывал пальцем на самую вершину грот-мачты. — Оно имеет душу, и его нельзя обмануть. Оно не прощает глупости и невежества, жестоко наказывает ленивых! Каждое судно имеет свой собственный характер, достоинства и слабости. Среди них есть упрямые и злопамятные, добрые и терпеливые… Боцман, прикажи сменить и простирать чехол на баркасе!.. Своему судну, как собственной жене, вы должны отдавать все внимание и заботу. И хранить верность, даже если вы и путаетесь с девками в портовых притонах. Настоящий моряк навечно обручен со своим судном или боевым кораблем и поэтому всегда носит изображение якоря. Он наш спаситель и опора и также свят, как обручальное кольцо. Знаю, что некоторые из вас давно пропили эти кольца. За этот грех ответите перед Богом! Но вчера я слышал, как кто-то произнес: «Судно бросило якорь»! Это кощунство! Запомните, — судно ставят на якорь! Если кто-нибудь еще раз «бросит» якорь, я немедленно выброшу его в ближайшем порту и заплачу компании из своего кармана все расходы за простой судна! Рулевой, возьми вправо. Уступим путь фрегату — эти военные всегда куда-то спешат.

Дни проходили за днями, недели за неделями. Но для Ивана время летело быстро. Не всегда он был сыт и почти никогда не высыпался, постоянно терпел холод, сырость, вонь и другие неудобства. Однако не растерялся, не упал духом и упорно добивался своего — осваивал новую работу. Все чаще ловил одобрительные взгляды боцмана и плотника, с которым успел побывать во всех внутренних помещениях судна, где ощупал чуть ли не каждый брус в его корпусе. Порой Ивану казалось, что он оказался в чудесном дворце из бабушкиной сказки, где каждый день, за каждой дверью поджидало что-то новое и интересное. И все чаще ему приходило на ум, что хватит сил для того, чтобы выжить среди «немцев», освоить незнакомое морское ремесло, узнать чужие обычаи и оказаться не хуже этих, таких грозных и могучих на первый взгляд, иностранцев. От таких мыслей радостно билось сердце, и не пугали никакие трудности.

Глава 11

Зимовали в немецком порту Любек. Вместе с другими судами встали на реке Траве, широкой дугой огибавшей холм, на котором возвышались массивные крепостные стены. За ними поднимались острые шпили церквей и черепичные крыши домов. Облицованные каменными плитками набережные, огромные склады, широкие каналы, уходившие от морского берега к дальним городам, и многочисленные лавки, гостиницы и погребки — все это говорило о богатстве и славе города. Недаром, в недалеком прошлом Любек называли «жемчужиной Ганзы», союза немецких городов, который веками держал в руках почти всю морскую торговлю на севере и западе Европы.

— Теперь от прежних лет осталось одна слава, — вздохнул Старик Вилли. Вместе с Иваном они шли по главной городской улице, на которой половина лавок была закрыта. — Лет тридцать назад я сюда попал в первый раз, так у прилавков было не протолкнуться! А сегодня по-настоящему торгуют только голландцы и англичане, их суда ходят во все страны мира. Любек уже перестал быть «немецкими воротами на Балтике», как его раньше все называли. Все из-за шведов! Они хозяйничают на водных путях от Ладоги до Северного моря, в их руках Померания, Бремен, Лифляндия. Да еще хотят захватить Датские проливы и закрыть чужим судам вход на Балтийское море!

Иван не очень внимательно слушал ворчание старика, с интересом осматривал незнакомый город, в котором предстояло обитать до весны. Вся команда «Сирены» получила расчет, и на зиму на судне должны были находиться только двое — Иван и Старик Вилли. Зимовать в Любеке остался и маленький капитан. Ему компания приказала наблюдать за своими судами, оказавшимися в этом порту из-за того, что баржи с грузами застряли в замерзших каналах. Ранней весной надо было обеспечить их погрузку и выход в море.

Еще до этого капитан вызвал Ивана в свою каюту и выложил перед ним какую-то бумагу и небольшую стопку монет.

— Вот твое жалование и паспорт на имя Иоганна Циммермана, — сказал он. — Ты отлично поработал и можешь быть свободным. Многие моряки отправляются в Гамбург, там можно весело провести Рождество, а потом наняться на суда, которые уходят в дальние страны за океан. На них работа более трудная и опасная, но и оплата выше. Ты же отплавал только одну навигацию, поэтому платить будут мало, а эти деньги быстро истратишь и наделаешь долгов.

— Хотел домой вернуться. Там родные ждут, не дождутся. Мать, верно, все глаза выплакала… Когда в Данциге стояли, я им письмо написал, знакомые новгородские купцы обещали передать.

— Сейчас у вас в Московии творятся страшные дела. Царь Петр свою поездку по Европе внезапно прервал и помчался в Москву. Оказалось, что некоторые вельможи устроили заговор, решили его свергнуть и посадить на престол царевну Софью, его сестру. Целые полки стрелецкого войска взбунтовались и их расстреливали из пушек. Теперь, как пишут газеты в Гамбурге, а они получают достоверные сообщения и их статьям верят даже на бирже Амстердама, на Москве идут казни. Царь лично рубит головы изменникам на столичных площадях, а на стенах Кремля висят повешенные стрельцы. По всем российским городам власти ловят подозрительных людей, рвут им ноздри и ссылают в Сибирь. А это ужасный край! Наш капитан Баренц попытался проплыть в Китай мимо тех берегов. Сам погиб, и лишь немногие его спутники чудом выбрались из этого ледяного ада. Ты уверен, что дома тебя не ожидает такая же судьба?

— Это очень может быть, — тяжело вздохнул Иван. Сообразил, что его проезжая грамота пропала на корабле, а являться в съезжую избу с паспортом на чужое имя и без хорошего подарка… Вон дед Степан, после своего неудачного торгового дела в Стокгольме, едва откупился. А когда отец Василий узнает, что все лето поганился и каждое воскресенье псалмы вместе с еретиками пел, тут уж прямая дорога в дальний монастырь для сурового покаяния.