Книга Белый ворон Одина - Роберт Лоу

— Я думаю, нам пора, ярл Орм.

Мы стали пятиться к выходу: я впереди, Финн за моей спиной. Тускло блеснул на свету клинок Финнова меча — он называл его Годи, Законоговоритель. Сейчас острие Годи было нацелено на Клеркона и ораву звероподобных рыл у него за спиной. Под этим надежным прикрытием мы и выскочили наружу, к долгожданной безопасности. Но даже тогда, в миг наивысшей радости — когда мы оба возликовали и невольно испустили протяжный вздох облегчения, — вкус вновь обретенной свободы был для меня отравлен горьким металлическим привкусом.

Я не мог отделаться от мысли, которая свербела в мозгу: волчьи стаи стягиваются, привлеченные запахом богатой добычи в виде серебра Аттилы. Коротышка Элдгрим и Обжора Торстейн — пленники одной из этих стай. Тордис оказалась в руках другой.

Добравшись до дома, я, прежде всего, выставил стражу, а затем собрал побратимов на альтинг. Торгунна подала нам вечернюю еду, но все были слишком возбуждены и озабочены, чтобы наслаждаться трапезой. Держа оружие под рукой, мы расселись вокруг очага и принялись держать совет.

Ботольв — молодой и горячий — настаивал на том, чтобы собрать все силы и ближайшей же ночью напасть на логово Клеркона. Ему не терпелось поскорее покончить с пришлыми наглецами. В противоположность ему Квасир занимал более осторожную позицию. Он предлагал запереть Клеркона в Гуннарсгарде, блокировав все входы и выходы, а тем временем обратиться за подмогой к ярлу Бранду. Торгунна хотела знать, что мы намерены предпринять для освобождения ее сестры. Ингрид просто рыдала.

Финн отмалчивался, не принимая участия в спорах. Разок он вышел из дома, чтобы проверить посты. Так я, во всяком случае, решил и в душе порадовался его предусмотрительности. Вернувшись, Финн ничего не сказал, а молча уселся в тени.

В тот миг я не обратил на это внимания, слишком занятый собственными размышлениями. Беспокойно ерзая в своем резном кресле, я пытался выработать хоть какой-то план действий.

Было ясно, что нападение на Гуннарсгард ничего хорошего не даст. Неминуемо завяжется схватка, и пока мы будем драться, никто не помешает Клеркону избавиться от пленников. С другой стороны, сейчас они пользуются относительной свободой и могут попытаться бежать.

Лишний раз мозолить глаза ярлу Бранду мне тоже не хотелось. Он-то, может, и пришлет подмогу, но неизбежно задумается: а какая ему с нас польза? Живет на его землях шайка морских разбойников, слоняется по всей округе, пугает мирных жителей своими мечами… вот, теперь еще затеяли воевать с чужаками. Не лучше ли разогнать весь этот сброд и разом избавиться от связанных с ним проблем? Было у меня и дополнительное соображение. Полагаю, ярл Бранд не обрадуется, узнав, что я, оказывается, много лет скрывал от него тайну гробницы Аттилы. Да не просто скрывал, а беззастенчиво лгал, когда в ответ на все расспросы утверждал, будто рассказы о серебре Атли не более чем пустые выдумки.

Да уж, тут поневоле задумаешься… Глубоко внутри вызревала мысль, от которой мне самому становилось тошно: а не согласиться ли на сделку с Клерконом?

— Сегодня ночью надо быть настороже, — развивал тем временем свой план Ботольв. — Мало того, что сам по себе Клеркон хитрая лиса, так он еще и держит при себе этого Квельдульва.

По слухам, Квельдульв — а имя его переводится как Ночной Волк — приобретал необычные способности во время полнолуния. Некоторые даже утверждали, будто он становился не вполне человеком…

В этом месте Финн насмешливо хмыкнул, и все невольно посмотрели в его сторону. Он по-прежнему сидел поодаль и невозмутимо выбирал лакомые кусочки из своей миски. Ботольв выжидательно умолк, а Ингрид, воспользовавшись наступившей паузой, принялась его пилить — мол, нельзя класть деревянную ногу так близко к огню, того и гляди загорится.

— Вижу, ты не согласен со мной, Финн Лошадиная Голова? — миролюбиво спросил Ботольв (хоть и было видно, что он раздражен — как брюзжанием Ингрид, так и насмешкой Финна).

Финн не спеша отправил в рот кусок хлеба с подливкой, прожевал и лишь потом высказался:

— Вы, похоже, совсем сбрендили… коли позабыли, кто мы такие на самом деле. — Лицо его казалось багровым в отблесках огня, хриплый голос напоминал воронье карканье. — Ну-ка прикиньте: что бы мы сами делали на месте Клеркона?

В комнате воцарилось гробовое молчание. Ботольв посмотрел на Квасира, а Квасир — на меня (я отметил, что в последнее время у него появилась забавная привычка в минуты удивления по-птичьи склонять голову набок). Слова Финна, как громом, поразили нас. Действительно, как же мы раньше-то не подумали? Все одновременно вскочили на ноги, чтобы бежать к дверям. Рабыни испуганно завизжали, Кормак разревелся, встревоженная Торгунна схватилась за длинную вилку для мяса.

— Поздно куда-то бежать, — остановил нас Финн, — все уже произошло. Я нарочно выходил на улицу, чтобы убедиться.

— И ничего не сказал?! — накинулся я на него, хоть и сознавал, что мы бы все равно ничего не успели сделать.

Квасир выскочил-таки на улицу. Торгунна отвесила пару оплеух верещавшим рабыням и потребовала, чтоб ей немедленно объяснили, что происходит.

Хлопнула входная дверь, впустив клубы сырого воздуха. Квасир вернулся обратно и мрачно кивнул мне.

— Да что там творится? — сорвалась на крик Торгунна. — На нас что, напали?

Никто на нас не нападал… да и не собирался. Клеркон поступил так, как поступил бы любой здравомыслящий викинг, обнаруживший, что все пошло не по плану.

Пока Квасир давал объяснения Торгунне, а затем успокаивал и утешал ее, я вышел на свежий воздух — туда, где клубился туман и завывал осенний ветер, нагонявший облака на луну. В воздухе пахло дождем и мокрой землей. Все как обычно… Однако сегодня эти привычные запахи были приправлены едким привкусом дыма, а небо на горизонте — там, где полагалось быть усадьбе Тора — зловеще алело.

Заря только занималась, когда мы вчетвером — я, Финн и Квасир с Торгунной — выехали из дома. Мы направлялись в ту сторону, где мглисто-серое предрассветное небо было замарано вороньими перьями дыма. Подъехав ближе, мы увидели, что Гуннарсгарда больше нет. Он превратился в груду тлевших углей. Тело Фланна валялось на прежнем месте, на нем пировала стая ворон, которая нехотя взмыла в воздух при нашем появлении. Впрочем, далеко лететь им не пришлось. К их услугам были останки Стоора — окровавленные туловище и голова. Помимо этих двоих, на пепелище обнаружился всего один труп, привязанный к скамье и изрядно обгоревший.

Торгунна молча соскользнула со своей кобылы. Мокрое платье плотно облепило ее ноги и пузырилось на коленях — казалось, будто она одета в толстые мужские штаны. Осторожно ступая, она прошла туда, где некогда располагалось ее родное жилище, и остановилась над искореженным телом. Слегка подавшись вперед, она долго всматривалась в жуткие останки, затем выпрямилась и сказала:

— Тор.

Я согласно кивнул. Действительно, это выглядело осмысленным. Именно так и должен был поступить Клеркон: забрал жену и рабов Тора, а также все ценности, какие обнаружились в доме. Самого же Тора с перебитыми ногами бросил, как ненужный балласт.