Книга Пасьянс Даймонда - Питер Ловси

– Диагноз не окончательный. Аутизм – удобный ярлык для целого спектра не приспособленных к окружающей среде детей. Клайв, например, устраивает беспорядок и стремится забиться в угол, где, как ему кажется, безопасно. Наоми на него нисколько не похожа. Сидит там, где ей говорят, но выключена из действительности. Ее поведение отличается от поведения Клайва, однако их обоих считают больными аутизмом. Разве так можно?

Его рассуждения были прерваны пятью электронными сигналами. Микроволновая печь являлась символом более благополучных времен. Питер купил ее в тот день, когда уходил из полиции, но она казалась старше, обильно заляпанная во время ремонта в кухне. Некоторые пятна так и не удалось отмыть.

– Овощи надо еще немного подержать в духовке, – напомнила Стефани. – Ты не забыл Максин Бекингтон, одну из моих девчонок-скаутов? Она недолго продержалась в группе, хотя у нее светлая голова.

– Может, именно поэтому, – предположил Даймонд.

– Что?

– Долго не продержалась. Если, как ты утверждаешь, у нее была светлая голова. Наверное, не понравилось отплясывать вокруг поганки только потому, что ее объявили фаллическим символом.

Жена обожгла его взглядом.

– Вот что я хотела сказать: у Максин был братик – предмет зависти всех матерей – покладистый малыш, готовый лежать в коляске, на сколько бы его ни оставляли. Я его видела – ангелоподобный карапуз с потрясающими большими голубыми глазами. Он никогда не плакал. Не мешал родителям спать по ночам. Но прошло время, и этот ангельский ребенок стал вызывать у них беспокойство. Они заметили, что он вообще не плачет, даже когда голоден. Если бы родители не придерживались заведенного распорядка кормежки, ребенок голодал бы и не жаловался. Вот как бывает: то, что сначала казалось Божьим даром, обернулось причиной большой тревоги. И небезосновательно. Впоследствии ему поставили диагноз – аутизм. Твоя Наоми на него похожа.

– Могу представить, что в младенчестве она вела себя именно так, но сравнивать все равно нельзя, – возразил Питер.

– Почему?

– От Масгрейв я усвоил хотя бы то, что диагноз «аутизм» должен ставить специалист. Любые признаки – отчужденность, странные движения, трудности с речью – могут характеризовать другие состояния. Аутизм определяется по целому ряду симптомов. Их сочетание разнится. Не все младенцы ведут себя так, как тот ребенок, о котором ты говорила. Некоторые буянят и плачут с первого дня жизни и не хотят, чтобы их утешали.

– Кошмар для матерей, – вздохнула Стефани. – А на вид нормальные дети.

– Некоторые чудо как хороши. Ты сама употребила слово «ангелоподобный». Для страдающих аутизмом детей характерны большие глаза и симметричные черты лица. Они действительно не от мира сего.

– Наоми такая же?

– Пожалуй, да.

– Плачет, дерется?

– Никогда.

– А если ее к этому вынуждают?

Даймонд нахмурился:

– Никто не желает девочке зла. Она и так натерпелась.

– Может, обижают другие дети?

– Они между собой не ссорятся. Слишком замкнуты в собственных мирах.

Стефани взяла перчатки и достала из духовки кастрюлю. Она разложила еду по тарелкам. Прожевав несколько кусочков, Даймонд продолжил:

– Хотел бы я посмотреть, как бы обошлись с Наоми умники из полицейского колледжа. Она стала бы хорошей проверкой их методике сбора информации.

– Я смотрю, ты склонен ответить на вызов.

– Я? – Даймонд в шутливом удивлении поднял брови.

Стефани усмехнулась:

– Ты и эта девочка напомнили мне слова моего школьного учителя по физике о ситуации, когда непреодолимая сила встречает на своем пути непоколебимый объект. Каков, по-твоему, исход?

Договориться с Джулией Масгрейв оказалось легче, чем ожидал Даймонд. Те десять дней, когда он наблюдал за занятиями и иногда помогал, развеяли ее страхи, что он будет обузой. А по вопросам, которые задавал после уроков в учительской, стало очевидно, что Даймонд быстро начинает разбираться в трудностях обучения неполноценных детей.

Педагоги в школе оказались беззаветно преданными своей работе. С детьми занимались четыре постоянные учительницы и три частично занятые помощницы. Плюс грозная миссис Строу, у которой, кроме охраны входа, был целый список других обязанностей, включая надзор за подопечными во время игр, первая помощь, ведение документации и подогрев привозимых службой доставки обедов.

Даймонд уговорил Джулию Масгрейв освободить Наоми от занятий на последний час в пятницу, чтобы попытаться пробить стену ее безразличия. В их распоряжение предоставили учительскую. Эта маленькая комната в задней части здания предназначалась и для работы, и для отдыха. Вдоль стен выстроились письменные столы, в дальнем конце у окна приютился столик с набором для приготовления кофе. У низкого стола с журналами и газетами расположились три кресла. Даймонд принес детский стул и размышлял, куда лучше его поставить. Наконец устроил так, чтобы тот стоял около кресла. Залил кипятком растворимый кофе и сел.

На пороге появилась миссис Строу:

– Мисс Масгрейв велела привести сюда Наоми.

Она дала понять своим тоном, что, по ее твердому убеждению, начальница тронулась умом. Миссис Строу не могла избавиться от неприятного чувства к Даймонду из-за того, каким способом он проник в их заведение. Но приказание исполнила – предъявила скрывающуюся за ее юбкой девочку и подтолкнула к стулу.

Как обычно невозмутимая, Наоми села лицом к Даймонду. Она была в красном вельветовом платье и черных колготках.

– Со мной ей ничто не грозит, – заверил Питер. – Вам нет необходимости присутствовать здесь. Будьте любезны, когда станете уходить, закройте за собой дверь.

Оставшись наедине с Наоми, он попытался изобразить ободряющую, как ему казалось, улыбку. Выражение лица девочки не изменилось, она по-прежнему упиралась взглядом во что-то в дальнем конце комнаты, хотя дородная фигура Даймонда загораживала обзор.

Много раз за свою полицейскую карьеру он допрашивал застенчивых или запуганных детей. Но только Наоми заставила с такой оглушающей ясностью почувствовать, что она не просто маленькая, а почти неощутимая. Она спокойно сидела, положив руки на колени и скрестив в лодыжках ноги, и не проявляла ни малейшего интереса к незнакомому окружению.

Даймонд потянулся за кофе, сделал глоток и тут сообразил, что Наоми, возможно, тоже не отказалась бы от какого-нибудь питья. Оранжад и другие безалкогольные напитки в школе были запрещены, поскольку, как считалось, вызывали у детей привыкание. Но молоко разрешалось. Даймонд встал и из стоявшего рядом с чайником пакета наполнил до половины картонный стаканчик. Подал девочке. Та ухватила обеими руками и поднесла ко рту.

Питер понимал, что это не прорыв. Последние недели, чтобы не умереть, она должна была есть и пить. Но, по крайней мере, позитивное действие. Он наблюдал, как она пьет из стаканчика.