Книга Грозная туча - Софья Макарова

— Ну так еще куда ни шло! — вздохнула с некоторым облегчением больная. — А все-таки лучше было бы тебе, Николушка, выписаться.

— Нельзя, матушка! — начал было молодой Роев.

Но доктор его снова перебил:

— Ему можно приписаться к тут остающимся. Я уж это устрою.

При этом он так многозначительно сжал руку молодого Роева, что тот понял уловку доктора.

Больная перекрестилась и, вздохнув спокойно, села в постели.

— Слыхали вы, Анна Николаевна, — продолжал развлекать доктор больную, — что в Москву к нам приехал немец Шмидт? Он берется истребить разом всю армию Наполеона…

— Что вы! Как же это?

— А вот как: хочет он построить громадный шар, наполнить его разными горючими материалами, пустить его в середину неприятелей да и поджечь.

— Ох, хорошо было бы, кабы их всех разом извести! — вскрикнули обе старушки и принялись расспрашивать все подробности касательно диковинного шара.

Глава VII

моленск расположен на гористой покатости и весьма живописен издали. Он, словно букет, в котором здания представляются в виде пестрых цветов, так как они окружены зеленью больших и тенистых садов.

Сам город, хотя и растянулся на большое пространство, но в описываемое время состоял большей частью из небольших деревянных домов.

Еще недавно в городе было большое оживление. Через него тянулись войска и облегали его громадным лагерем. Гостиницы битком были набиты офицерами и генералами. Цены на все держались высокие.

Причина такого скопления войск была следующая… Армии наши не успели соединиться у Свенцян, и Барклай-де-Толли направился с Первой армией к городу Дриссе, где был устроен укрепленный лагерь для нашего войска. Князь Багратион должен был направиться туда же со Второй армией. Барклай-де-Толли нашел, что место для общего лагеря было выбрано весьма неудачно, и, оставив графа Витгенштейна защищать дорогу в Петербург, повел своих далее к Смоленску, будучи уверен, что Багратион может легко дойти туда. Но оказалось, что Могилев, через который предстояло идти Багратиону, успели в это время занять французы, и войска Барклай-де-Толли должны были выдержать тринадцатого, четырнадцатого и пятнадцатого июля жестокие сражения под Витебском и затем отступить далее к Смоленску, где обе армии наконец соединились двадцать первого июля. Главное начальство над ними принял Барклай-де-Толли и повел их обратно к Поречью, рассчитывая, что там находятся главные силы Наполеона.

Таким образом, Смоленск в конце июля опустел, и в нем остался только небольшой отряд Дивизии Неверовского; сам Неверовский с остальными войсками своей дивизии был послан в город Красный, находящийся в сорока верстах от Смоленска. Много слез было пролито смолянами при проводах армии: кто сына провожал, кто отца. Но особенно тосковала Ольга Владимировна Бельская, вышедшая замуж перед самым началом войны. Муж ее был молодой офицер, храбрый служака и отличный товарищ.

Еще так недавно, приехав погостить в Смоленск, он кружился с Ольгой в танце, выделывал замысловатые «па» котильона. Затем отпраздновали их свадьбу к радости обоих семейств, а тут вдруг — поход. И пришлось ему примкнуть к своему полку, стоявшему в Литве, оставив молодую жену на попечении ее матери Глафиры Петровны. У старушки Нелиной было всего двое детей: восемнадцатилетняя дочь Ольга и пятнадцатилетний сын Павлуша.

Вести о том, что Наполеон стоит у Днепра готовый переправиться, сильно тревожили старушку Нелину, и она давно уговаривала свою дочь ехать в Москву к родным, но Ольга ни за что не хотела уезжать из Смоленска, надеясь вскоре увидеться с мужем или хотя бы получать от него часто известия.

Второго августа, около шести часов вечера, мать и дочь сидели у чайного стола, по обыкновению споря насчет отъезда. Глафира Петровна только что получила письмо от своей двоюродной сестры Анны Николаевны Роевой.

Та писала:

«Спокойствие покинуло наш город. Мы живем, не зная, что ждет нас впереди: нынче мы здесь, а завтра будем Бог знает где. Однако мы отложили поездку в деревню, узнав, что там происходит набор ратников. Тяжелое время в деревнях, когда берут человека рабочего из семьи в ту пору, когда окончены полевые работы; но представь, что это должно быть теперь, когда такое множество рабочих рук отрывается от работы!.. Мужики не ропщут, говорят, что они охотно пойдут на врагов и что в такое тяжелое для России время их всех бы следовало взять в солдаты. Но бабы в отчаянии — страшно стонут и вопят. Все помещики уехали из деревень, чтобы не видеть и не слышать их стонов. Лишь только набор завершится, уедем в деревню. А ты, ради Бога, не слушай своей Оли, много ли ума-то у молоденькой бабенки. Выезжай поскорее в Москву, пока еще все дороги не заняты войсками. Я вас устрою пока кое-как в городе, а там вместе поедем в деревню: в тесноте — лишь бы не в обиде. А кто самый несносный обидчик наш, как не Наполеон! Говорят, Остерман одержал большую победу — оказалось, что выдумка. А вот Витгенштейн — так точно отличается на славу. Да он, ведь, защищает Петербург, и нам, москвичам, не поможет. Но и здесь принимают важные меры для защиты от французов. Всюду движение: старые и молодые идут в ополчение. А сколько траура и слез! Молодая Муханова, Урожденная Олсуфьева, лишилась мужа; молодой ее муж выказал большую храбрость в деле Раевского, так что был представлен князю Багратиону, а в тот же день оказался смертельно ранен и отправился на тот свет».

— А что скажешь, — спросила Нелина у дочери, складывая письмо, — ведь Анюта права. Завтра же начну укладываться.

Не успела молодая женщина ответить матери, как в комнату вбежал Павлуша.

— Наши отступают! — крикнул он, едва переступив порог. — Было сражение под Красным. Французов видимо-невидимо. Так вот и наскакивают со всех сторон на наших егерей.

Ольга вскочила, словно ужаленная, схватила брата за руку и сжала ее, горячо шепча:

— Скажи скорее… Митя убит? Убит?..

— Я ничего о нем не знаю! — сказал растерянно Павлуша, только тут поняв, какую страшную весть принес он своим близким.

Узнав о сражении под Красным и об отступлении наших войск к Смоленску, он и не подумал, что муж его сестры находится среди отступающих.

— Как не знаешь? — продолжала, задыхаясь, Ольга. — Кто же тебе сказал об этом?

— Все говорят, что наши отступают…

— Так что же ты по-пустому кричишь и пугаешь мамашу, передавая пустые слухи!

— Как же, сестрица, не предупредить было ее! Надо спасаться: все бегут из Смоленска.

Старушка все время сидела неподвижно, словно громом пораженная, широко раскрыв глаза и машинально сжимая в пальцах кусочек сахара, который собиралась положить себе в чашку.