Книга Странные люди - Дмитрий Бирман

Вернее, не предполагал, что встречусь. Точнее не надеялся на встречу.

Если честно, с чего (бы) это 22-летней красотке встречаться с 49-летним мужчиной?

Я смотрел на ее черно-белые фотографии, которые она выложила «ВКонтакте», и удивлялся чистоте линий, непринужденности, с которой она позировала перед фотокамерой и некоему ощущению, что мы знакомы.

Конечно, мы не были знакомы, конечно, используя естественную непосредственность социальных сетей, я написал ей.

Я написал о том, что летаю во сне, что этой ночью видел ее.

«В белой мужской (черт меня дернул написать «в мужской»!) рубашке с закатанными рукавами, – писал я ей, – ты летела на фоне звездного неба.

В твоих глазах отражался лунный свет, а волосы струились, как темные воды реки под названием Лета…»

Жизненный опыт не подвел. Она ответила. Написала, что тоже часто летает во сне, но в ту, именно в ту ночь она не летала, потому что простыла, и ее любимый мужчина (она написала «Мой Мужчина») растирал ее тело водкой. Потом укутал в махровое полотенце, потом… (мое богатое воображение мгновенно заменило многоточие на сладострастные картинки), а потом она уснула без снов.

Я спросил, как она летает, раскинув руки или прижав их к телу?

Она ответила. Я спросил. Она ответила. Я сказал. Она ответила…

Вязь слов… переписка…

Я написал, что хочу подарить ей свою последнюю книгу о маркетинге, понимая, что студентка последнего курса Высшей школы экономики не сможет отказаться от такой книги, тем более с автографом автора.

Мы договорились позавтракать в кафе «Центральное» через неделю после начала нашего контакта «ВКонтакте».

Я пришел раньше назначенного времени и занял столик подальше от входа в незаметной, но глубокой нише. Отправил ей смс, типа: «Я здесь, жду, столик в нише».

Написал, а сам думаю, найдет или звонить будет?

Нашла. «Значит, самостоятельная, – подумал я, – Значит, не ошибся».

Она была совсем как на фотографии, только глаза грустные и чуть уставшие.

Через десять минут после того, как я начал говорить, ее глаза зажглись тем, хорошо знакомым мужчинам, светом интереса и симпатии, который рано или поздно приводит нас к венцу или плахе.

О, как я говорил! Что там Цицерон – косноязычное дитя на уроке логопеда! Я блистал всеми оттенками голоса Карузо, мимикой Мастроянни и обаянием Делона.

В полупустой «хрущевке» моего детства, на кухонном столе случилось Это…

Потом год, как во сне. В том сне, где мы вместе летали, взявшись за руки.

Сон снился снова и снова почти каждую ночь, вот только… Вот только то, что на ней была чья-то мужская белая рубашка с закатанными рукавами, немного тревожило меня, заставляя просыпаться в холодном поту…

Однажды в гостях у ее подруги мы встретили того, кого она называла «Мой Мужчина».

Через три дня, в «хрущевке» моего детства, куда я заехал, чтобы забрать забытую и давно никому не нужную сковородку («ты не понимаешь, на ней все жарится совсем по-другому!»), я увидел их на раскладушке.

Он лежал на спине, а она парила над ним… в белой мужской (его!) рубашке с закатанными рукавами.

Не помню, сколько времени я пил. Когда немолодой организм стал отторгать алкоголь вместе с жизнью, я открыл окно (как-никак десятый этаж) и стал забираться на подоконник.

Случайно взгляд зацепился за какое-то мерцание на письменном столе.

Когда мысли и визуальное восприятие синхронизировались, я понял, что это монитор компьютера, который остался включенным.

Я закрыл окно, сел за компьютер, с трудом попадая на нужные клавиши, зашел на «ВКонтакте».

Я хотел высказать ей все, чтобы она прочитала и поняла, Что и Кого она потеряла!

Неожиданно я наткнулся на милое, задорное личико с чудной фигуркой, которое поражало чистотой линий и непринужденностью позирования перед фотокамерой.

Я размял пальцы, встряхнул головой и начал новую вязь красивых и пустых слов, которые легко запутают того, кто старается завлечь очередную красотку в белой мужской рубашке с закатанными рукавами.

Летний вечер

Она была лучше всех.

В смысле, всех тех, кто был у меня до нее.

Я смотрел в ее янтарные глаза, которые излучали такую сексуальную энергию, что мурашки бежали по коже и, забывая обо всем и обо всех, хотел только одного…

Вернее, одну.

Мы сидели под двадцатилетней вишней на даче ее родителей в элитном поселке «Лесной городок». Поселок-то был элитным лет сорок назад, и «дача» возвращала меня в мое «совковое» прошлое, в максимально разрешенные шесть соток, в убогое одноэтажное строение, которое состояло из двух комнат и веранды. В комнатах стояли кровати (могли приехать гости), помнившие сексуальные утехи медового месяца родителей девушки с янтарными глазами, а на веранде была организована кухня, обязательным атрибутом которой являлся газовый баллон у плиты и ведро под умывальником.

Так вот, мы сидели под двадцатилетней вишней, за столом, сколоченным из строганной дюймовки (это такая доска, толщиной два с половиной сантиметра), и разговаривали.

Точнее, говорили.

Еще точнее, ее подруга несла ахинею на тему отношений полов.

Слово цеплялось за слово, они накатывали волнами и накрывали меня.

Я задыхался. Хотелось, вынырнув, крикнуть: «Да иди ты на!..», но воспитание не позволяло мне послать подальше ее подругу, которую я видел всего лишь второй раз в жизни…

Вот если бы это было в третий раз!

Пока подруга излагала взгляды на жизнь, примерно так, как это делает учительница начальных классов, общаясь с учениками-недоумками, я смотрел на нее и думал о любви.

Боже, ну почему женщина, обделенная мужским вниманием и лаской, становится такой нудной?!

Господи, пошли ей мужчину и секс на верхней полке купе в поезде, который следует с паломниками к святым местам!

Подруга продолжала говорить, а моя (моя!) женщина продолжала слушать и… молчать.

Слова лились, обвивая ствол вишни, заставляли краснеть еще зеленые ягоды и растворялись в сумерках.

– А ты что думаешь по этому поводу? – спросила меня моя нежная и удивительная.

Я не ответил. На соседней даче заплакал ребенок и залаяла собака. Я был скован пустыми словами, которые делали бессмысленными мои чувства…

Подруга закурила, и ее слова стали превращаться в дым, который растворялся в сумерках, оставляя ощущение того, что ты сам курил весь вечер одну за одной.