Книга На пути "Тайфуна" - Александр Калмыков

– И оказались правы, – усмехнулся Сергей. – Весь свой выделенный транспорт они потеряли.

– Кроме этого, командир дивизии еще вернул батарею полковой артиллерии, которую временно забирал у 232-го полка для обороны плацдарма. Туда еще входят две 150-миллиметровые гаубицы, которые вы тоже уничтожили.

– Странно, – поразился я. – В дивизионной артиллерии 105-миллиметровые гаубицы, а в полковой – 150-миллиметровые. Жаль, что у нас не было возможности захватить все орудия.

– Да вы и так много сделали. Гаубицы со всем запасом снарядов мы отправили в распоряжение дивизии, а четыре пушки останутся в нашем полку. Я попробую поскорее найти для них наводчиков. Но это еще не всё. Оказывается, что один из пленных офицеров лично ездил к командиру 102-й дивизии на согласования и знает новое месторасположение штаба. Вчера, после того как немцев стали активно теснить, генерал Ансат перенес его, а заодно и штаб вашего любимого 232-го полка, в маленький хуторок недалеко от деревушки Фомино. Это примерно в четырех километрах к западу отсюда.

– Сколько человек охраняет хутор?

– Пленный точно не знает, но, наверно, человек сто. Видимо, неполная рота, поредевшая во время недавних боев. Всех мирных жителей оттуда, естественно, выселили. Но атаковать мы не сможем, – сразу предупредил капитан мой вопрос, – германцы успели укрепиться, и всего нашего полка для атаки недостаточно. К тому же, пока мы будем штурмовать вражеские позиции, к ним успеет подойти помощь. Не забывайте, что недалеко в селе находятся два или три батальона, пусть и изрядно потрепанных.

– Товарищ капитан, – перешел я на официальный тон. – Сегодня нам точно известно расположение штаба дивизии, а завтра его, вполне возможно, перенесут. Когда немцы узнают, что мы захватили в плен артиллерийского офицера, то поймут, что он нам все рассказал. На подготовку нового места для штаба много времени не понадобится. Считаю необходимым обстрелять хутор как можно скорее, и лучше всего этой же ночью.

– Идея хорошая, – одобрил командир, – и для ее реализации нам выделят один дивизион 122-миллиметровых гаубиц 619-го гаубичного полка и минимум десять-двенадцать выстрелов на каждое орудие. Полагаю, этого вполне достаточно. Но с наших позиций хутор не просматривается, на карте он не обозначен, и без корректировщика мы штаб, скорее всего, не накроем.

– А авиация нам не поможет?

– Нашей ударной группе на плацдарме придали авиадивизию смешанного состава, и несколько самолетов они, конечно, согласятся послать на такую цель. Но до вечера бомбы им завезти не успеют.

– В таком случае мы пошлем корректировщика на западный берег. Как вы полагаете, товарищ капитан, с какой стороны нам лучше идти?

– С юга нельзя, – задумчиво ответил комполка, водя карандашом по карте. – Хотя наш полк и укрепился на правом берегу в Данилово, но рядом полно немцев. С востока от наших позиций переправляться тоже не стоит. После вашего ночного рейда немцы должны стать умнее и наверняка выставят больше постов. Вот что, я предлагаю произвести вылазку с севера, близ Андреаполя. Германцы сейчас постоянно штурмуют город и знают, что у защитников еле хватает сил обороняться. Поэтому они не ждут атаки, подступы не минируют и много постов не выставляют. Вот только с рациями у нас плохо. В полку только одна 6-ПК. Чтобы найти вторую, нужно согласовать, по крайней мере, с начальником штаба дивизии, и неизвестно, когда ее пришлют. Да и не разрешат нам тащить рацию в тыл врага.

– А среди трофейного имущества раций разве не было?

– Почему же, были, даже две. Специалисты из батальона связи вместе с переводчиком сейчас пытаются в них разобраться. Но, к сожалению, они стационарные.

– Странно, должны же у артиллеристов иметься переносные аппараты для корректировщиков.

– Совершенно верно, просто корректировщики вместе со своими рациями вовремя уехали в полк, и еще одну радиостанцию забрал офицер, поехавший в штаб дивизии.

– Товарищ капитан, но телефон и пара километров провода найдутся?

– Это я могу обещать.

– Тогда предлагаю следующий план: нашу рацию вместе со связистом мы оставляем на переднем крае южнее Андреаполя, и радист будет поддерживать связь с гаубичным полком. Еще дадим ему полевой телефон, а сами поползем вот в этот лесок в тылу у немцев. При пересечении переднего края немецкой обороны провод будем маскировать, а дальше в маскировке необходимости нет. Если какой-нибудь патруль и заметит провод в темноте, то решит, что он ведет к своему посту. Потом отходим в лес примерно на километр, выбираем высокое дерево, с которого видно село, и начинаем корректировку.

– Выполнить этот план будет нелегко, но другого выхода действительно нет. Что касается командира группы, то, как я понял, вы претендуете на это место. Конечно, нужно бы вам отказать, но ваша ночная операция была проведена весьма успешно, а штаб представляет собой очень важную цель, ради которой можно рискнуть. Так что…

Закончить комполка не успел, потому что в дверь негромко постучали:

– Разрешите, товарищ капитан.

Судя по петлицам младшего лейтенанта НКВД, это явился наш особист Танин, которого я так опасался.

– Разрешаю.

– Проходи, а то мы уже заканчиваем пирушку, – радостно приветствовал вошедшего комбат. Похоже, Иванов был на «ты» со всеми, кроме командира. – Тебе штрафную за опоздание.

Сергей еще раз разлил всем из спиртового чайника, но мне, к счастью, на донышко. Дождавшись, пока оперуполномоченный полка выпьет, комбат, даже не дав ему закусить, тут же спросил:

– Есть какие-нибудь новости?

– Да нет, меня вызывали в армейский отдел для инструктажа по перебежчикам.

– Странно, – удивился комполка. – После того как от нас забрали литовцев, в нашем полку такой проблемы больше не было. Дезертирства, правда, случались. Хотя в бою точно не скажешь – погиб боец, в плен попал раненным или на самом деле сбежал подальше в тыл, но вот именно дезертирства не припомню.

– У нас не было, а вот на некоторых участках фронта такие случаи происходили: начитается несознательный боец вражеских листовок и по глупости поверит тому, что там пишут. А потом ночью перебегает к врагу и сам, представьте, сам сдается в плен. В нашей дивизии народ, конечно, сознательный, да и река здесь. Но вот кое-где, к сожалению, такое происходит все чаще.

– Вот значит, как бывает. – Козлов помолчал немного и медленно начал рассказывать: – Мы-то в окружении только один раз и были, да и то сразу вышли. А вот некоторые части по три раза попадали и выходили с боями. Я беседовал с некоторыми из таких товарищей. Они рассказывали, что когда у окруженцев заканчиваются боеприпасы, продовольствие, медикаменты, а линия фронта далеко, то многие бойцы, слабые духом, от отчаяния бросали оружие и сдавались немцам. Их можно понять, хотя и не простить. А вот как можно сдаться без окружения, я вообще не понимаю. Хотя в Империалистическую было намного хуже. Тогда у Германии еще не имелось механизированных частей, не было стремительных прорывов танков и быстрых окружений. И все-таки миллионы наших солдат тогда сдавались в плен.