Книга Забавы Амура - Наталия Вронская

— Но что?

— Но, сам того не ведая, он мог передавать то, что видел, чему был невольным свидетелям. А те, кто по-настоящему заинтересованы, могли делать из того выводы и о многом догадаться.

— Василий, перестань. Ну о чем тут можно догадаться? И потом, если что-то и случится, то в том ничьей вины не будет. Ты же знаешь, — Иван помолчал, — ты знаешь, что у меня были неприятности и раньше.

— Да, я это помню.

— Я рискую сам, без чужой помощи.

— Я говорил, — вскочил князь, — что нам не стоило тебя впутывать теперь во все это. По старой памяти Тайной канцелярии ты можешь и погибнуть и…

— Ну что же ты замолчал? — тихо произнес Боратынский. — Ты хотел сказать, что я не только сам погибну, но и увлеку за собой других? Так вот, этого не будет.

— Я никогда не сомневался в твоей твердости. — Голицын посмотрел на друга. — Но стоило ли тебе так рисковать собой?

— Стоило.

— Ежели ты не сомневаешься…

— Нет, не сомневаюсь!

Поговорив еще немного, приятели разошлись. Но Иван никак не мог выпустить из головы их разговора. Известие о графине ошарашило его, он просто не подал виду князю. Болховская — шпионка. И чья? Самого герцога Курляндского Бирона… Сомнения, сомнения охватили его! Любую душу могут они разъесть, эти коварные сомнения…

Она… Любава… Он в мыслях своих ее иначе и не называл. Неужели и она была в сговоре со своей теткой? Но нет, сего быть не может! Никогда и ни в чем не проявляла она любопытства, и все ее поведение, вся манера свидетельствовали о ее чистоте и честности во всем. Да, она обманывала, выдавала себя за совсем другого человека, и как ловко! Никогда он не догадался бы, что перед ним не юноша, а девушка, когда бы собственными глазами в том не убедился. Но это был не тот злой обман, что губит человека и губит того, кто уверовал в него. Но это был легкий, забавный, машкерадный обман! Обман любви, обман Амура. То была игра Эротова!

Нет, не верит он и никогда не поверит. Он видел лицо ее, видел взгляд — наивный и прелестный. И там, в том доме ее тетки — полном сплетен и злоречия, чего только он не услышал о ней, но он не усомнился в том, что все то была ложь. Стоило лишь единожды взглянуть на нее, на Любаву, и всякий бы понял ее душу, не способную на предательство.

Иван был близок уже к тому, чтобы открыться ей. Каждый день, каждая минута делали его чувства все сильнее.

В один из дней Боратынский, расхаживая по комнате, окончательно решился переговорить с девушкой откровенно. Признаться ей в том, что он знает ее тайну и что любит ее.

«Это сказать важнее всего. Это первое, что я должен сказать», — размышлял Иван.

Внизу послышался какой-то шум. Боратынскому показалось, что он слышит голос Федора и другие незнакомые ему голоса. На лестнице послышались шаги, дверь в его комнату отворилась…

— Вы арестованы, господин Боратынский!

К Ивану подбежали два солдата, живо ухватили его за руки. Их возглавлял капитан, который с легкой усмешкой взирал на происходящее.

— Вашу шпагу, — произнес он.

— Велите отпустить мне руки, — спокойно ответил Боратынский. — Иначе я не смогу выполнить вашей просьбы.

— Просьбы? — капитан едва не рассмеялся. — Это приказ, сударь. К тому же зачем отпускать вам руки? Вам их надобно связать как можно крепче. А шпагу у вас отберут солдаты!

Иван было дернулся, но ему быстро скрутили руки за спиной. Один из солдат вынул шпагу у него из ножен и передал ее капитану.

— Что же вы так? — с усмешкой произнес Боратынский. — Шпагу я бы мог и сам вам отдать… Незачем было пачкать ее об руки холопов, — в эти слова он вложил столько презрения, сколько мог найти в эту минуту.

— Что же, — капитан мрачно посмотрел на него, — по-вашему, может, и я холоп? — спросил он с угрозой.

Боратынский ничего не ответил, только прямо посмотрел ему в глаза.

— Все понятно, — заключил капитан. — Ведите его! — приказал он солдатам.

Боратынский было пошел, но потом остановился и вновь дернул туго связанные руки. Как хотелось теперь вырваться, бежать! Как близко было исполнение всех его дел, и что теперь будет? Он не боялся, нет. Но быть уведенным теперь, без свидетелей, никому не сказав ни слова… Конечно, прислуга все расскажет и князю и… и ей…

Иван вскинул голову. В проеме двери маячил Федор, сжимавший и разжимавший свои огромные кулачищи. И солдаты, и сам капитан поглядывали на него с опаскою, но Федор не двигался с места, а потому и они не предпринимали против него никаких действий.

«Скажу хоть ему», — мелькнуло в голове у Ивана.

Проходя мимо кузнеца, Боратынский замедлил шаг и, едва заметно склонив к нему голову, шепнул:

— Барышне своей скажи о том, что тут случилось… И непременно! — Иван внимательно смотрел на кузнеца.

— Кому? — опешил Федор.

— Барышне… — улыбнулся Иван. — Ведь она — барышня?

— Ну хватит тут! — Капитан толкнул Боратынского в спину. — Ступай!

Ничего не подозревавшая Любава, вернувшись от тетки, встретила в доме только хмурого Федора.

— Где же все? — беспечно поинтересовалась она. — Где князь, где господин Боратынский?

— Господина Боратынского надысь арестовали, — вымолвил Федор, — а господин князь отправились его вызволять. Да только как же его вызволишь, когда арестовала его сама Тайная канцелярия?

— Что? — Любава побледнела. — Что? Ну-ка, повтори!

— Да что же повторять? Али вы не поняли чего? — Федор посмотрел на хозяйку. — Да, и вот еще что… Господин Боратынский сказали перед уходом так: барышне, мол, Федор своей скажи о том, что тут случилось… Вы слышите? Барышне! Откуда это он все прознал? — Кузнец пытливо уставился на Любаву. — Или вы ему сами открылись?

Любава без сил опустилась на стул.

— Ничего я не открылась… — пробормотала она, не соображая совершенно ничего. — Он сам догадался… Но… Но как? — вскочила она. — Отчего? Почему его арестовали? Что он сделал?

— Вот уж этого я не знаю, — ответствовал Федор.

— Но как он узнал обо мне? — Девушка прижала ладони к щекам. — А впрочем, разве теперь это важно? Надобно теперь все разузнать, вызволять его надобно!

— Да как вызволишь. — В комнату вошел князь Василий. — Ничего неизвестно… Впрочем, причину ареста я и так знаю…

— Что за причина?

Голицын внимательно посмотрел на нее:

— Заговор.

— Заговор? — изумилась Любава. — Какой заговор?

— Неужели вы ничего не знаете? И ничего так и не поняли? — с изумлением посмотрел на нее князь.

Нет, она ничего не поняла. Все была занята развлечениями всякими, да еще… Да еще влюблена она была, вот и все! Куда уж тут заговоры различать?