Книга Любовь по заданию редакции - Саша Майская

Внутренний голос ехидно напомнил, что я все-таки еду к доктору, но тут трубку наконец-то взяла Маринка.

— Але? О, сосуд скорби! Привет. Не спится?

— Марин, у меня завтра… командировка, можно тебе Лесика закинуть на недельку?

— Ой, Жень, а мы со Стасиком в среду улетаем… Сейчас соображу. Давай так: до среды я его подержу, а потом переброшу Ольге, она уходит в отпуск, потому что у нее ремонт. Идет?

— Идет…

Радости в моем голосе не было никакой совсем, потому что я вдруг представила себе моего несчастного кота, привыкшего к тишине и покою, среди ободранных обоев, побелки и краски. Хотя дареному коню в зубы не смотрят…

Короче, утром я встала совершенно разбитая, не выспавшаяся, с заплывшими щелочками вместо глаз и огромной картофелиной вместо носа. Возможно, на взгляд постороннего все выглядело и не так страшно, но ощущала я себя именно так.

Вадик позвонил снизу, но подниматься отказался наотрез. Я, шаркая ногами, спустилась во двор — и некоторое время пребывала в ступоре, рассматривая ультрамариново-голубую «тойоту», ослепительно сиявшую на солнце. Если карауловцы не сведут эту красоту в первую же ночь, то я — маршал Буденный…

А вот Матильда меня порадовала. Она бросилась мне навстречу с истеричным лаем, встала на задние лапки и страстно задышала открытым ртом. Она явно мне обрадовалась, и мне это было приятно, хотя в носу защекотало мгновенно.

Вадик выглядел суровым и несколько недовольным. Судя по всему, он надеялся, что я спущусь прямо с вещами, сяду в машину, и он сможет помахать нам с Матильдой рукой, а заодно и удостовериться, что я действительно уехала. Однако я была тверда и сообщила, что без кофе я не человек, а до Караула по самым максимальным прикидкам часов пять, не больше… Короче, с шефом мы простились довольно холодно.

Зато встреча Матильды и Лесика напоминала встречу Тристана и Изольды. Матильда перешла на ультразвук еще в лифте, нетерпеливо скуля и подвывая, и, едва я открыла дверь, ринулась в квартиру, словно маленькая лохматая торпеда. И тут мой ленивый, вечно спящий, флегматичный кот с проникновенным мявом свалился с кровати и поскакал навстречу этой швабре с бантиком! Они начали топтаться посреди ковра, причем Лесик в тревоге обнюхивал Матильдину физиономию — не случилось ли с ней чего непоправимого в разлуке? — а Матильда часто-часто лизала Лесика в нос крохотным розовым язычком.

Пока я смотрела на эту идиллию, в голове моей оформлялась все более четкая мысль. Я перезвонила Маринке и все ей рассказала, взяв с нее страшную клятву хранить тайну… Ну, вы понимаете. Через полтора часа я погрузила в багажник сумку со своими вещами, на переднее сиденье положила карту автомобильных дорог России, пачку влажных салфеток, упаковку кларитина, темные очки, мобильник, бутылку воды и пакетик леденцов; на заднее же сиденье были торжественно водружены две переноски, обитые стеганым материалом. Дверцы я открыла и чуть развернула их лицом друг к другу. Из голубой испуганно выглядывал несколько ошарашенный Лесик, из розовой, сердито — Матильда. Подавив в себе неуместное желание перекреститься, я села за руль — и Приключение началось.

В первую аварию я чуть не влетела на первом же перекрестке, потому что именно на этом месте раздался звонок мобильника. Нет, самого звонка я не испугалась, но когда поняла, КТО это мне звонит…

Голос Андрея в трубке был спокоен и чуть насмешлив. Я немедленно вообразила, что теперь он подумает, будто я нарочно подстроила историю с этой статьей, чтобы добраться до него. Однако он ничем себя не выдал, коротко и очень понятно объяснил, как лучше ехать, а напоследок даже проявил своеобразную заботу, сказав:

— Если не взяла, то купи по дороге резиновые сапоги. Лучше литые.

И отключился. Я припарковалась аккурат под знаком «Остановка запрещена» и торопливо распечатала пакетик леденцов, размышляя, что может значить слово «литые» применительно к сапогам, после чего впала в некоторое оцепенение. Куда я еду? Зачем я туда еду? Как можно было поверить в бредятину, которую нес Вадик? В любом случае, каким образом я могу противостоять порче, напущенной на героев наших репортажей?

Из ступора меня вывел милиционер. Он стоял совсем рядом с моей машиной и сокрушенно качал головой. Я торопливо опустила стекло и заискивающе улыбнулась на всякий случай. Милиционер не обратил на меня никакого внимания и продолжал сокрушенно пялиться на капот моей машины. Матильда на заднем сиденье встрепенулась и решила размяться. Встав передними лапами мне на плечи, она оглушительно затявкала прямо мне в ухо. Одновременно у меня зачесалось в носу, и я шумно чихнула, а Лесика от переживаний стошнило на коврик. Милиционер, привлеченный всем этим шумом, выпрямился и посмотрел на меня с явным отвращением.

— Вот есть же такие… ав-то-лю-би-те-ли!

— Я что-то нарушила?

— В том-то и дело, что нет. Вы остановились в сантиметре от границы знака. Вот еще бы этот маленький сантиметрик — и я бы уже составлял протокол. Или договорились бы…

— Так я могу ехать?

— Можете. Всего хорошего.

Скрывшись от милиционера, я припарковалась в более уединенном месте, выпустила Матильду погулять, почистила машину и дала Лесику водички. Потом звери улеглись на заднем сиденье, Матильда занялась вылизыванием задней лапы Лесика, а я съела второй леденец и сверилась с картой. В принципе, в таком темпе мы доберемся до Караула через каких-то пару дней…

Рассказ о пробке на выезде из Москвы я опускаю, потому что за эти два часа не произошло ничего интересного, кроме того, что укачало нас всех троих. Уже на загородном шоссе движение пришло в норму, и теперь я мирно тащилась со скоростью пятьдесят километров в час, провожая настороженным взглядом летящие мимо машины и периодически прикладываясь к бутылке с водой. Звери икали на заднем сиденье. В два часа позвонила Маринка.

— Салют. Как дела?

— Плохо. Зверей укачало, меня тоже.

— В тебе я не сомневаюсь. Впрочем, ты же едешь к доктору — вот он тебя и подлечит.

— Ох, плохо это кончится!

— Жень, ну ведь это же не твоя идея? С тебя и взятки гладки.

— Я могла отказаться.

— Отказаться от чего?

— Ну…

— Гну! Отказываться от возможности провести неделю-другую на лоне природы, в компании офигительно красивого ветеринара, с которым тебя связывают воспоминания о не самой кислой ночи? Это глупо, Семицветова.

— Можно подумать, что я еду на свидание! Да мне даже пальцем нельзя его трогать!

— Это почему?

— Потому что у него сердце больное!

— Ну, не умер же он в прошлое ваше… общение?

— Ему противопоказан затяжной стресс, а тут являюсь я, да еще с Матильдой и Лесиком. От такой компании и без всякого секса инфаркт можно получить.

— Так я и поверила, что ты неделю протянешь с ним под одной крышей без этого дела!