Книга Благословение вершин - Лора Эллиот

– Если не хочешь говорить, не нужно, – спокойно сказал он, наклонившись к ее уху. – Но если тебе нужно поделиться чем-то, если что-то мучает тебя, знай, я готов выслушать. Кстати, тебе нужно накрыть плечи. Горное солнце коварно, не заметишь, как обгоришь.

Он принес свой рюкзак и футболку. Рюкзак поставил перед ней, а футболку набросил ей на плечи.

– Спасибо, Крис, – сказала она и накрыла ладошкой его руку, еще не успевшую соскользнуть с ее плеча. Ей так хотелось прижать его руку к щеке. Но она опять сдержалась. И быстро убрала свою руку.

– А рюкзак ты зачем притащил? – спросила она.

– Думаю, нам пора подкрепиться.

– Неплохая идея, – оживилась она.

– У нас есть сандвичи с белым сыром и помидорами и молочный чай в термосе.

Он достал из рюкзака льняную салфетку, расстелил перед ней и стал раскладывать еду.

Они с удовольствием съели по два сандвича, запивая их чаем из одной чашки. После еды снова окунулись в озерцо, и она застирала кровавые пятна на своих брюках.

Время перевалило за полдень.

– Может, продолжим наш поход? – спросил он, когда заметил, что она просохла.

– Я готова, – неуверенно ответила она.

– Я знаю, что ты боишься снова ступать на ту страшную тропу, – сказал он, заглядывая ей в глаза. – Но теперь я буду держать тебя за руку. Крепко-крепко. А ты будешь идти и смотреть только под ноги. Не бойся, девочка. Скажу тебе правду: ты первая женщина в моей жизни, которая отважилась пройти этот путь над пропастью. И я уверен, что во второй раз тебе эта прогулка может даже понравиться.

И опять его слова вдохновили ее и наполнили решимостью и смелостью. Вот только насчет первой женщины она сомневалась. Но он, как всегда, оказался прав: вторая прогулка по тропе над пропастью доставила ей невыразимое удовольствие. Она была спокойна, сосредоточенна и расслабленна, и ее ноги ступали легко и уверенно.

Откуда Крис мог так хорошо знать ее душу?

И вот они снова неслись на мотоцикле, поднимаясь все выше и выше. Все ближе и ближе к вершинам.

– Крис, а куда мы теперь? Прямиком к вершинам? – прокричала она ему в ухо.

– Сначала я хочу показать тебе еще один уникальный уголок! – ответил он, слегка повернув голову назад.

– А там будет тропинка над пропастью?

– Нет! Но если леди Кэрол снова захочется побалансировать между жизнью и смертью, то позже мы без труда отыщем много других опасных тропинок в этих горах!

– А раздеваться мне больше не нужно будет?

– Это уж как леди пожелает!

Вскоре Кэрол заметила в стороне от дороги небольшое поселение из пяти домов, разбросанных по пологому склону, а у дороги – маленькую деревянную чайную, разрисованную рекламой «Кока-колы».

– Давай опрокинем по стаканчику чая, не возражаешь? – предложил он, когда они приблизились к чайной.

– Нисколько. В Индии я научилась не отказывать себе в этом удовольствии.

Они остановились и сошли с мотоцикла. У входа в чайную стояли грубый деревянный стол и скамья. Как только Кэрол и Крис уселись за стол, из чайной появился хозяин.

– Два чая, пожалуйста, – заказал Крис.

Чай прибыл через несколько минут, сладкий, густой и слегка молочный.

– Сколько времени ты собираешься пробыть в Нагире? – спросила, сама не зная зачем, Кэрол.

– У меня шестимесячная виза. Это до середины ноября.

– А куда потом?

– Не знаю. Об этом еще рано думать. Я люблю Индию. Может, съезжу в Шри-Ланку за новой визой и вернусь. Может, поеду в Таиланд или на Андаманские острова.

– А ты не устаешь все время болтаться по миру? Неужели тебе не хочется где-нибудь осесть?

– Когда мне хочется осесть, я оседаю. Как, например, сейчас в Нагире. Я ведь живу там оседлой, упорядоченной жизнью. Все время путешествовать тоже надоедает. Однажды я путешествовал год без долгих остановок – ни в одном месте не задерживался дольше, чем на два-три дня. Примерно через полгода таких скитаний я просыпался утром в очередной гостинице и долго вспоминал, где я теперь нахожусь. Странное чувство. Очень интенсивная жизнь. Мне казалось, что перед моими глазами мелькает калейдоскоп постоянно меняющихся картин, событий, людей. Я тогда постоянно вел дневник и все самые забавные истории и события записывал. Но долго так жить устаешь. А ты, как я понял, через два месяца вернешься в Сан-Франциско на работу?

Она отвела глаза в сторону и улыбнулась.

– Кто знает? Еще рано об этом думать.

Что это она такое говорит? Что значит, кто знает? Она прекрасно знает, что должна быть в августе на работе: стоять, как штык, у балетного станка и входить в форму. В конце августа у них начало сезона и, как обычно, на нее свалят кучу спектаклей. Ее будущее ясно как день. Теоретически. Но откуда взялось это странное, неизвестное ей раньше чувство неопределенности? Откуда это ощущение, что будущего нет? Даже самого ближайшего?

– А ты способная ученица, девочка. Мудреешь на глазах, – с легкой иронией сказал Крис. – Действительно, никто не знает, что его ждет в следующую минуту или даже секунду. Но для спокойствия ума людям удобно строить планы. Трудно жить в подвешенном состоянии. И потом, без Планов и идей ничего в этой жизни не происходит. А какие еще места в Индии ты хотела бы посетить?

– Я собираюсь съездить в Конарк, посмотреть Храм Солнца, а потом проехаться по Восточной Индии до Варанаси. Говорят, в этот древний город съезжаются старики со всей Индии в надежде умереть на берегах священной Ганги и отправиться на небеса. Ты веришь в эту сказку?

– Да, – твердо ответил он.

– Почему?

– Потому что это благородная и красивая идея, и она помогает людям спокойно умереть. Даже если это неправда, умирать с мыслью о рае куда приятнее, чем метаться в ужасе перед неизвестностью.

Кэрол задумалась: мудро.

– А у тебя есть семья, Крис? Родители, родственники? – снова спросила она.

– Ты имеешь в виду компанию странных, несчастных типов, которые однажды вообразили себе, что я часть их собственности, и моя жизнь должна стать точной копией их убогого существования, лишенного света и поиска? Мне трудно назвать этих людей своей семьей. Моя семья там, где я живу, она – те люди, которые меня окружают в настоящее время. – Он тяжело вздохнул. – Хотя я очень люблю своих родителей и младшую сестру.

– Понятно. Они не одобряют твой образ жизни, и на этой почве у вас раздоры.

– Хуже. Ты могла бы, например, быть счастливой, видя, как твой ребенок страдает, потому что занимается не тем, что ему по душе? Мои родители при виде моих мук только пыжились от гордости. Конечно же, старинный, богатый, аристократический род Бишопов – все должны быть образованными, чопорными, фальшивыми и скучными. – Он явно разгорячился. – Представляешь, меня после колледжа засунули в Оксфорд, и я там два года тупел над книгами, пытаясь изучать историю. И вот однажды, готовясь к весенним экзаменам, я выглянул за окно своей комнаты и увидел, что за унылыми стенами течет река жизни – живая, полноводная, настоящая, а я сижу и ковыряюсь в событиях, которых уже нет и, кто знает, может, никогда и не было. И я захлопнул учебник и прыгнул в живой поток. Мои родители не могут мне простить этого: как я мог так дерзко и безрассудно отказаться от их опеки и денег?