Книга Мастер силы - Андрей Жвалевский

– Наверняка помните, - сказал Иван Иванович, - что вам становилось легче, как только мамина рука ложилась на лоб.

– То есть Христос, - улыбнулся Леденцов, - был ещё и компенсатором?

– Иисус, - без улыбки ответил Портнов, - был мастером силы. Огромной силы. И очень добрым. Кто знает, чего бы он натворил, если бы его не остановили.

Леденцов растерялся. До сих пор Иван Иванович не производил впечатления правоверного христианина. И вообще, по его тону трудно было понять, осуждает ли он тех, кто остановил доброго мастера огромной силы. Или сочувствует как людям, выполнившим грязную, но нужную работу.

Тему нужно было менять ещё раз.

– А компенсаторы… они это сознательно это проделывают?

– Почти всегда нет. Просто чувствуют, что им или любимому существу что-то угрожает. И компенсируют.

– Но как? Можете на пальцах объяснить?

Портнов улыбнулся.

– А вы можете на пальцах объяснить, как люди любят друг друга? Я не о соитии, я о единении душ?

– Ну, как… любят, и все.

– Так и компенсаторы. Компенсируют, и всё. Ладно, на сегодня теории хватит. Перейдём к практическим занятиям. Хотите, чтобы завтра вас выпустили? Вот и славно. Давайте работать. И всё время следите, не появится ли ваше "зеркальце".

22

Остаток воскресенья и весь понедельник Емельян Павлович провёл в напряжённой умственной деятельности. Воображать пришлось много. Порой ему казалось, что его воображение воспалилось и распухло. "Зеркальце", которым его пытался экранировать неизвестный доброжелатель, то появлялось, то исчезало на несколько часов - и это нервировало.

Зато к утру вторника основные проблемы были решены: главврач отпустил под "честное бизнесменское", что Леденцов будет докладывать о всех болях в любом из органов; фирме разрешили работать; партнёры особо не придирались, понимали - завтра на месте "Мулитана" может оказаться их собственная фирма. Емельян Павлович собирался с головой окунуться в привычный мир оргтехники, но Иван Иванович убедил его передать полномочия заму, пока не найден и не остановлен хулиганствующий мастер сглаза.

Поэтому утро вторника Леденцов начал с составления списка кандидатов на высокое звание "отбойника". Когда документ был готов, он направился к Портнову и застал у него Саню. Энергичному молодому человеку как раз поручали выяснить, не появлялось ли в городе каких-нибудь ярких личностей.

– Как вы это себе представляете? - возмутился чтец мыслей. - Ходить и расспрашивать встречных-поперечных?

– Александр, - Иван Иванович погрозил пальцем, - не прибедняйтесь! Если в городе появился кто-нибудь достойный внимания, ваши многочисленные дамы уже успели о нём узнать и обсудить с подругами.

– Использовать женщин? - невинные глаза Сани даже не округлились, а превратились в два вертикальных овала. - Этих слабых невинных существ!

Леденцову показалось, что Портнов не столько сердится, сколько разыгрывает привычный спектакль.

– При сборе информации любые средства хороши.

– А средств-то и нет, - Саня развёл руки в стороны и для выразительности присел. - На какие, извините, шиши я буду добывать эту вашу информацию? Я ведь не альфонс какой.

– Ну, какой вы не альфонс, про то весь город знает, - сказал Иван Иванович. - А шиши у вас ещё должны были оставаться. Сегодня всего двадцатое.

– Уже двадцатое! А жизнь дорожает! А инфляция лютует!

Портнов протянул любимцу женщин лист бумаги.

– Векселями не беру, - Саня скрестил длинные руки на широкой груди и расширил ноздри.

– Расписку пишите. Без расписки ни копейки не дам. И чтобы через два дня все вновь приехавшие были учтены, рассортированы и выстроены в две шеренги.

– По росту или по полу? - Саня привычно строчил расписку.

– По алфавиту, - Иван Иванович протянул пачку в банковской упаковке.

– Бу сде, - ответил Саня, обменял расписку на деньги и ушёл, напевая: - Таганка, все ночи - полная фигня!

Леденцов наблюдал за сценой с улыбкой.

– Кстати, - сказал он, - давно хотел спросить, откуда у вас средства к существованию?

– Инвестиции. Вложение денег в перспективные проекты на основе прогнозирования тенденций. Кстати, вы мне за тот случай с ксероксами две тысячи американских долларов должны. Шучу. Вы составили список доброжелателей? Ну-ка, ну-ка…

Список состоял всего из двух десятков фамилий. Иван Иванович пробежал его в пять секунд, удивлённо поднял брови и перевернул лист. Продолжения списка он там не обнаружил.

– Вы себя недооцениваете, любезный Емельян Павлович! Уверяю, гораздо большее количество людей желает вам здоровья и процветания. Придётся обратиться к моему досье.

Портнов извлёк из стола картонную папку. Леденцов уже видел её в день, когда бравые налоговые полицейские продемонстрировали ему мощь карающей десницы государства. Особенно хорошо эта десница прошлась тогда по леденцовским почкам. Иван Иванович перебрал несколько стопок документов и сказал довольно:

– Ага! Вот они, ваши благодеяния за последний год. Визит в детский дом № 1.

Емельян Павлович поскрёб затылок. Действительно, в конце осени его навестил приступ сентиментальности. Увидев на вокзале, как грязные пацаны угрюмо, по-мужски, смолят за ларьком, Леденцов расчувствовался и приказал раздать по детским домам устаревшие компьютеры. Директор одного из домов неделю преследовал благодетеля и добился того, что Емельян Павлович лично присутствовал при вручении даров. Обитатели дома выглядели такими же угрюмыми, как их вокзальные собратья, только менее чумазыми. А компьютеры списать на благотворительность так и не удалось, пришлось пожертвовать частью прибыли.

– Думаете, что это кто-то из детей?

– Или из воспитателей. Или директор. Или ещё кто. Будем проверять, - Иван Иванович сделал приписку к списку доброжелателей. - Дальше. Оплата поездки юного шахматиста в Бельгию на чемпионат Европы.

– Это, - запротестовал Леденцов, - вообще была рекламная акция чистой воды! Нас три недели по всей областной прессе таскали!

– Но мальчик-то всё равно вам благодарен. И мама его. И старшая сестра.

– Я даже не видел его ни разу.

– Нам не дано предугадать, - Портнов взялся за следующую вырезку. - Продолжим…

Чем дальше слушал Емельян Павлович, тем больше поражался. Даже заведомо выгодные для него операции (автоматизация третьей клинической больницы, например) приводили к появлению толп людей, которые считали его благодетелем, святым угодником и наместником Ленина на земле. Вернее, потенциально могли считать.

Вскоре Иван Иванович исписал оборот листа, но тут подшивка добрых дел, к счастью, исчерпалась.