Книга Сердце для невидимки - Светлана Лубенец

– Ну, Инна, мы же уже обсуждали этот вопрос! Наверняка ему надо протащить свою кандидатку, а Данка мешает в первую очередь!

– Может быть, конечно… Но меня тогда интересует еще кое-что. Тонька явно узнала мою записку! – вспомнила Инна. – Ну-ка колись, Мамай, что ты знаешь про нее?

Антонина, на лице которой на пунцовый тон наложились еще и неровные бурые пятна, нервно сглотнув, ответила:

– Я не могла ее не узнать… Ведь это… это моя записка…

– Ничего не понимаю, – помотала головой Инна и опустилась на диван рядом с Тоней. – Так ее все-таки ты писала?

– Нет… Это мне написали…

– Тебе? Кто? – в один голос воскликнули Лида с Инной.

– Один человек…

– И ты знаешь, кто он? – выкрикнула Логинова.

– Конечно…

– И кто же?

– Я думаю, что не обязана вам говорить, – проявила неожиданную твердость характера Тонька.

Лида с Инной переглянулись, и Логинова выложила на колени Мамаю записку с угрозами в адрес Виданы Язневич.

– Не может быть, – прошептала, прочитав ее, Тоня и подняла на одноклассниц такие измученные глаза, что им даже почему-то стало стыдно, хотя они ровным счетом ничего плохого не сделали.

– Теперь ты видишь, Антонина, что обе записки написаны одной рукой. Вот она, та самая «Т» с покривившейся перекладиной!

– Это ничего не значит! – звенящим голосом заявила Мамаева. – Сама же сказала, что, когда пишут печатными буквами, у всех получается похоже?

– Но не до такой же степени, – не согласилась с ней Лида. – Мне, например, никогда такую закорючку, как над этим «Т», не изобразить. Это, знаешь ли, индивидуальная особенность человека, как отпечаток пальца!

– Подождите, – остановила их Инна. – Если ты, Тонька, утверждаешь, что записка написана тебе, то каким образом она оказалась в моем пособии по алгебре?

– Не знаю… Я думала, что потеряла ее, а сама, наверное, засунула в пособие. У меня точно такое же.

– Почему же ты засунула в мое пособие, а не в свое?

– Говорю же, не знаю, не помню. Может, спешила ее спрятать и партой ошиблась, ты же прямо за мной сидишь…

– Точно! – сообразила вдруг Инна. – Мамай не могла написать про яйца! Я же ей сама передала записку для Данки. Именно у нее Недремлющее Око ее и отобрала.

– Не отвлекайся, Инна, – призвала подругу к порядку Логинова. – Итак, мы уже выяснили, что автор записки должен быть зрителем, а следовательно, это парень. И, значит, именно он пишет нашей Тоньке любовные записки. Слышь, Мамай, а может, над тобой подшутили?

– Что ты имеешь в виду? – струной напряглась Тоня.

– Ну… ты… уверена, что автор записки в тебя влюбился? Может, он просто прикалывается?

– Нет! – отчаянно крикнула Антонина. – Это правда! Только не он! В общем, это никого не касается, и я не хочу больше говорить об этом. А с Даной он так не мог. Я уверена, что не мог. Он не такой! – Мамаева вскочила с дивана и исчезла в дверях. Через несколько секунд подруги услышали, как за ней захлопнулась входная дверь.

– Ты гляди, даже свою тетрадь забыла! – заметила Лиде Инна.

– Что за тетрадь? И вообще, что у тебя Страшила делала?

– Это ее реклама… на английском. Она просила меня проверить. Знаешь, я сегодня узнала нашего Мамая совершенно с другой стороны.

– Неужели ты и правда думаешь, что в нее кто-нибудь влюбился? Это же невозможно! Ой, дурят бедной Тоньке голову, издеваются…

– Еще вчера я тоже так решила бы, – сказала Инна, – а сейчас прямо не знаю, что и думать. Во-первых, я сегодня ее специально разглядывала, когда она убрала с лица свою солому. И она показалась мне очень даже хорошенькой. Вернее, это все во-вторых, а во-первых, мне понравился ее английский текст. Хочешь прочитаю только одну строчку? – и, не дожидаясь ответа на свой вопрос, прочитала: «Я могу целый день быть счастливой, оттого что по дороге в школу увидела огненно-красный клен».

– Красиво, – согласилась Логинова. – Я бы такое не придумала.

– Я бы тоже. Я вообще писала бы всякую ерунду типа «хорошо рисую», «учусь без троек», «помогаю по хозяйству», «хожу в магазин» и прочую чушь.

– Может, кто-нибудь из парней раньше нас заметил, что в несуразной Тоньке-Мамае что-то есть?

Инна пожала плечами, а потом вдруг стукнула себя по лбу:

– Точно, Лидка! Как же я раньше все вместе не связала! Я сегодня на английском видела, как Тонька чуть не съела глазами Алейникова. Это во-первых! Во-вторых, именно Кирюшенька продолжает люто ненавидеть Язневич. И, в-третьих, я вспомнила, что перед тем, как Недремлющее Око отобрала у Тоньки записку, я разглядывала Алейникова, и он как раз что-то увлеченно писал. Наверняка эту записку! Вот!

– Надо же! Я не перестаю узнавать все новое и новое! Чего вдруг ты разглядывала Алейникова, да еще на географии? География – это тебе не Ольгина биология. На ней делом надо заниматься.

– География тут абсолютно ни при чем, – пожала плечами Инна, поняв, что проговорилась. Про свое увлечение Кириллом она даже Лиде никогда не рассказывала. – А Алейникова я разглядывала… так просто… машинально… Надо же было куда-то смотреть, когда думаешь о месторождениях каменного угля.

– Да ну, – отмахнулась Логинова, пропустив мимо ушей последнее заявление подружки про уголь. – Думай, что говоришь! Мамай-Страшила и Алейников? Да ни за что не поверю!

– Говорю же тебе – никакая она не страшила! Приглядись к ней завтра повнимательней. Может, и из парней кто уже пригляделся… Все-таки записку ей написали. Я так почему-то в это сразу поверила.

– Тут верь не верь, – Лида с сочувствием посмотрела на подругу, и Инна тут же догадалась, что она сейчас скажет что-нибудь очень неприятное. Так оно и случилось. Лида, как всегда в тяжелые моменты жизни, шмыгнула носом и сказала: – Знаешь, я не хотела тебя огорчать, но сегодня во дворе я видела, как Тонька мило чирикала с твоим Агеевым.

– Врешь! Когда?

– Если ты считаешь, что я вру, то мне незачем и отвечать на вопрос «когда?», – обиделась Лида.

– Ты, Лидия, специально все это говоришь! – не менее обиженным тоном заявила Инна. – Тебе не нравится, что я теперь много времени провожу с Димкой, вот ты и придумываешь всякие небылицы.

– Интересно, и зачем мне это надо?

– Ясно, зачем. Все шито белыми нитками. Ты хочешь меня с Агеевым поссорить, чтобы стало, как раньше: в школу мы с тобой вместе, из школы – вместе, гулять вечером – опять-таки вместе! Но теперь не может быть так, как раньше. И не будет! Он мне нравится, понятно?

– Чего уж тут непонятного, – тихо сказала Лида и исчезла из квартиры Самсоновых так же мгновенно, как незадолго до этого испарилась Тонька-Мамай.

– Ну и пожалуйста! Если ты думаешь, что я за тобой побегу, то сильно ошибаешься! – крикнула уже в захлопнувшуюся дверь Инна и нервно заходила по комнате.