Книга Ключ к твоему сердцу - Сьюзен Фокс

Хойт крепче сжал ей руки, и она подняла на него глаза. Он выглядел до невозможности сексуальным. И голос его прозвучал тоже сексуально.

— Давай сразу условимся: я не лгу. Даже в спальне не лгу. — Он усмехнулся. — Как тебе кажется: синий цвет мне идет так же, как и черный?

Она засмеялась.

— Ты хочешь, чтобы я сказала, какой ты красивый?

— Я вовсе не добиваюсь от тебя комплиментов, — с деланной обидой произнес он, но по выражению его лица было ясно: он хочет как раз этого.

— Ты очень красивый. Ты всегда красив, — снова засмеялась Эдит.

— Ну да? А серьезно ты можешь это сказать? — Хойт, прищурясь, смотрел на нее.

— Как я могу говорить серьезно, когда ты меня смешишь?

— Я-то считал тебя серьезной женщиной, особенно в такой момент, когда необходимо поощрить мое тщеславие. Тебе не кажется, что новобрачному необходимо, чтобы молодая жена немножко польстила ему?

Эдит постаралась придать лицу серьезное выражение.

— Хойт, ты же сам знаешь, что красив. И наверняка уже догадался, что я считаю тебя красивым.

Хойт прищурился и с обидой — на этот раз неподдельной — сказал:

— А как я мог об этом догадаться? Ты больше внимания уделяла Майку и Мозесу, чем мне.

— Но у меня хорошая память на лица, — весело отозвалась Эдит, и Хойт улыбнулся — он любил шутки. — Не могла же я целый день таращить на тебя глаза вместо того, чтобы работать?

— Разумеется. Но сейчас все изменилось, Эдит, и это мне нравится. А тебе?

— Мне тоже нравится.

Он придвинулся поближе к ней и, понизив голос, произнес:

— Тогда почему бы нам не освоить кое-что новенькое? Например: снять с тебя халат, откинуть покрывало и залезть вместе в постель?

Эдит кивнула.

— Хорошо.

Глаза Хойта горели. Он протянул руку к поясу ее халата, дернул за кончик, и Эдит почувствовала, как рукава спустились к локтям, а затем халат упал к ее ногам. Хойт отбросил халат в сторону и, наклонив голову, поймал ртом ее губы.

— Ну как? — спросил он.

— Замечательно.

— Я тоже так думаю. На какой стороне кровати ты предпочитаешь спать? — деловито осведомился он, и ей стало легко и просто.

— А ты? — в свою очередь спросила она.

— Вот на этой, но я не привередлив.

— Чудесно. Тогда я лягу на той.

— Значит, все решено. — Хойт откинул покрывало и жестом пригласил ее лечь. — Только после вас, миледи.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Эдит не могла не заметить, как нетерпеливо блестят глаза Хойта, и сердце у нее дрогнуло от страха и возбуждения. Все годы влюбленности в Хойта она ни разу не задумалась о сексуальной близости.

«Теперь, когда я тебя заполучил, могу и подождать…»

Он сказал, что готов ждать, но так ли это на самом деле? И вот теперь она ложится в постель с одним из самых сексуальных мужчин в Техасе. Это ей не по зубам!

До сих пор Эдит умудрялась совладать с Хойтом, когда он бушевал. Ей помогала терпимость, спокойная снисходительность и дипломатичность, но она всегда чувствовала свое женское превосходство над мужскими недостатками: властностью и порой тупым упрямством. Неужели ей все же свойственно женское высокомерие? От этой мысли Эдит стало не по себе. А если она к тому же утратила способность укрощать его? Это ее поразило еще сильнее.

Эдит неожиданно отвернулась и обошла вокруг кровати, чтобы улечься с другой, дальней стороны. Она знала, что Хойт ждет, что она ляжет на той стороне, где обычно спит сам. Но одно дело — предстать перед ним в тонкой, облегающей ночной рубашке и совсем другое — повернуться к нему спиной и переползти на другую сторону матраца, зная, что у элегантной рубашки вырез на спине значительно глубже, чем спереди.

Она улеглась в постель, не глядя на Хойта, хотя знала, что он следит за каждым ее движением. Она буквально ощущала на себе его взгляд. Он не улегся, пока она не укрылась стеганым одеялом. И вот наконец матрац осел под его тяжестью, а тепло, исходящее от его тела, согрело Эдит с головы до ног.

Эдит не приходилось раньше спать с кем-нибудь на одной кровати, за исключением, пожалуй, подружек, с которыми в детстве она спала рядом в скаутском лагере. Но Хойт — не школьная подружка. Он — мужчина, с которым она мечтает много лет провести вместе…

Всего несколько дней назад она довольствовалась бы и свиданием раз от разу. И вот теперь она замужем за ним, он принадлежит ей, и по закону ни одна другая женщина не имеет на него прав. Пока что ее права подтверждены только на бумаге да еще свадебной церемонией. Но и свидетельство о браке, и церемония в церкви связывают их надежнее, чем любое устное соглашение между мужчиной и женщиной. Единственное, что обладает большей ценностью и крепостью, — это дети, которых защитит законный брак.

Хойт заворочался и погасил лампу на прикроватной тумбочке. В темноте Эдит не видела его лица, но остро ощущала, что его рука лежит совсем рядом.

— Эдит, ты лежишь, как доска, — проворчал Хойт. — Ты что, меня боишься?

— Нет.

— Но спрашиваешь себя, не превращусь ли я внезапно в спрута?

Эдит улыбнулась, представив это перевоплощение.

— Я тебе доверяю.

— Я же тебе об этом говорил. — Он повернулся и теплой ладонью сжал ей руку. — Мне казалось, что мы с тобой друзья, — сказал он. — Я ошибаюсь? Тогда мне хотелось бы, чтобы мы ими стали. — Он помолчал. — Что скажешь?

Теплая волна признательности нахлынула на Эдит. Она промолчала, но руку не отняла.

— Мне бы тоже этого хотелось, — тихо произнесла она.

— Значит, все в порядке. У меня есть три вещи, которые я могу сказать только близкому другу.

— Да?

— Во-первых, ты и мисс Эд — единственные женщины, которые входили сюда. Так что если ты думаешь, что эту кровать использовали для иных целей кроме сна, то ошибаешься.

Эдит стало смешно, но она сдержалась, так как чувствовала, что он говорит вполне серьезно. Приятно сознавать, что она — первая женщина, которую он привел к себе в спальню.

— Спасибо за то, что сказал мне об этом.

Прошло несколько секунд, прежде чем он продолжил, но на этот раз Эдит уловила обиду в его тоне.

— Второе. Что бы ты ни думала о моем поведении с женщинами, с которыми я встречался, я давно ни с кем не спал. Я не имею в виду сон в обычном смысле. Как-нибудь я расскажу тебе об этом, но не сейчас.

Эдит лежала в темноте и молча его слушала. Ей снова стало смешно оттого, как серьезно он все это излагает. В глубине души она была тронута тем, что он сам захотел ей об этом сказать.