Книга Любовь плейбоя - Ли Майклс

В последнюю неделю Сюзанна мало общалась с Пирсом, у нее совсем вылетел из головы их короткий разговор о том, что намечается обед; тем более не успела предупредить Пирса о нежелании Марка здесь задерживаться. Пирс даже не смотрел на нее, все свое внимание сконцентрировал на Марке.

– Сюзанна наверняка все вам рассказала, Марк?

– О да-а… – протянул Марк. – Очень красочно. Правда, утаила сюрприз с угощением – заявила, что это самый большой секрет в Чикаго и о нем незачем знать всем кому ни попадя.

– Угу… Ну, тогда я надеюсь, вам понравится выставка. А если понадобится консультация, я весь вечер в галерее.

– Буду рад воспользоваться вашими услугами. Пирс пошел встречать следующую группу вновь прибывших.

– Это низко! – не выдержала Сюзанна.

– А что прикажешь делать? Заявить, что перспектива обеда не входит в мои планы, а только десерт?

При этих словах взгляд его выразительно скользнул по ее фигуре – вот, мол, о каком десерте речь.

Сюзанна подняла бокал, собираясь сделать глоток вина, вдохнула пузырьки – и чихнула.

– Марк, когда ты прекратишь это безобразие?

– Ладно, не буду, раз ты так хочешь.

Нотки притворной скромности в его голосе заставили ее насторожиться – она ему не поверила.

Неподалеку Пирс, окруженный группой гостей, рассказывал об истории висевшего рядом полотна. Марк посмотрел в его сторону.

– Если хочешь, подойдем и послушаем… – Сюзанна сменила гнев на милость.

– Здорово тебя вымуштровал Пирс, – пробормотал Марк. – Рискнул тайком подослать ко мне специалиста по связям с общественностью.

– Какое теперь имеет значение, что он тогда говорил. И не нужно делать замечаний насчет моей работы, я ведь молчу по поводу твоей.

– Должен с тобой согласиться, – признал Марк. – Связь с общественностью – важная часть современного мира.

– Благодарю.

– И что бы Пирс без тебя делал?

Не успела она ничего вымолвить, как к ним подлетела еще одна дама из администрации, чмокнула воздух возле щеки Сюзанны и протянула руку Марку, объявив без особых предисловий:

– Мы только что говорили о вас с друзьями!

– Какая честь! Сюзанна их познакомила.

– Мы поспорили: моя подруга утверждает, что вы имеете непосредственное отношение к Элвису Херрингтону; я лично в этом несколько сомневаюсь. Не разрешите ли наш спор?

– Боюсь, что нет, – без энтузиазма откликнулся Марк. – Элвис Херрингтон на класс меня выше, наравне с Миллерами из Норзбука, – куда мне до него.

Сюзанне пришлось сдерживаться, но, когда дама отошла, она немедленно констатировала:

– А это еще более низко!

– Зато правда. Ты же знаешь, как меня раздражают такие сравнения! Ну кому какое дело, кто мои родители.

Это не ответ, всего лишь удачная увертка; ну, сейчас она ему покажет… И тут Марк вдруг рассмеялся – усмотрел что-то забавное. Боже, как давно она не слышала его смеха – целую вечность… Сердце подпрыгнуло – рассмеяться бы вместе с ним. Боль, похороненная где-то в самом дальнем уголке памяти и так внезапно давшая о себе знать, отразилась в ее глазах. Счастье, что он на нее не смотрит… Ей удалось взять себя в руки и заставить смотреть в ту же сторону, что и Марк, – не составило труда понять, кто привлек его внимание.

– Отвернись, ты ведешь себя просто неприлично! – прошипела Сюзанна.

Марк послушался и тут же спросил:

– Кто эта леди с собачкой на руке?

– Это не собачка, а норковое боа. Только не спрашивай меня, почему она надела его в середине июня, – я все равно не знаю.

– Жа-аль… а я подумал, раз можно с собаками, так не взять ли мне в следующий раз О'Лери…

Этого еще не хватало!

– Кстати, она не относится к тем, о ком я тебе говорила. Один из директоров, с кем подписываются все главные бумаги, – тот высокий, полный джентльмен в абрикосовом галстуке.

– И сколько здесь таких?

– Около дюжины.

– Да, а я только девять насчитал.

– Не волнуйся, они своего не упустят.

Как бы в подтверждение ее слов к ним приблизился тот самый, в абрикосовом галстуке.

– Вы ценитель искусства, мистер Херрингтон?

– Несомненно, – ответила вместо него Сюзанна. – Марк признался мне на днях, что его любимая телевизионная передача «Работы мастеров», конечно, после бейсбола и, надо думать, футбола.

– А также баскетбола и хоккея, ну, может быть, еще комедий, канала новостей, прогноза погоды и еще двух-трех передач. Да, без сомнения, «Работы мастеров» – во главе моего списка. Я даже посылал деньги в редакцию передачи, чтобы приобрести их рекламный журнальчик, – надо же мне знать, о чем пойдет речь в следующий раз.

Кажется, Марк чрезвычайно доволен собой… Джентльмен нервно поправил галстук, явно шокированный.

Сюзанна замерла в благоговейном ужасе: знал бы Марк, кто перед ним – один из крупнейших спонсоров общественного телевидения!

– Ну а в последнее время, – продолжал Марк, не обращая ни на кого внимания, – у меня появились особенно веские причины интересоваться искусством – надо позаботиться о коллекции Цируса.

Двое членов Совета директоров, стоявшие неподалеку, умолкли на полуслове. В большой группе людей рядом наступила полнейшая тишина – у Сюзанны возникло впечатление, что внезапно они втроем оказались на необитаемом острове.

– Так вот, уверен, вам будет небезынтересно узнать, что я принял решение относительно того, как поступить с коллекцией.

Сюзанна чуть не зажала уши – только бы не слышать, какой приговор произнесет Марк. Еще мгновение – и свершится самое ужасное: он скажет, что отдает коллекцию в другой музей… Марк подождал, пока стихнет шепот, и громко, чтобы все слышали, объявил:

– Из-за того, что здесь Сюзанна, я решил со временем частями передавать коллекцию музею «Диаборн».

Боже, уж не почудилось ли ей? Она с изумлением смотрела на Марка. Почему он так решил, ведь она ничего не сделала, чтобы его убедить. Мысли ее путались, а он между тем поднял руку вверх, а другой обнял ее за плечи, призывая к тишине.

– Минутку внимания! Часть коллекции будет передаваться каждый раз, как Сюзанна переспит со мной.

ГЛАВА ПЯТАЯ

В музее «Диаборн» настала небывалая тишина, стихли даже смешки в задних рядах, когда до всех дошло, что это не шутка.

Единственный, кто чувствует себя в этот момент свободно, – это Марк, пришло в голову Сюзанне; с удивленно поднятыми бровями оглядывает толпу: ну что такого, мол, я сказал, из-за чего все так переполошились?