Книга Запретный союз - Кейтлин Крюс

Словно ему всегда будет мало того, что происходит между ними.

Обхватив руками ее лицо, он наклонил голову, и его поцелуи стали откровеннее. Лили почувствовала, как у нее подгибаются колени. Она содрогалась всем телом, но с радостью принимала каждое движение его языка, наслаждалась вкусом его губ. Чем дольше ее целовал Рафаэль, тем более пьянящими становились его поцелуи.

Должно быть, она мечтала о нем тысячу раз после того, как ушла из его жизни. Однако реальность оказалась намного лучше.

Рафаэль переступил с ноги на ногу и коснулся руками ее груди. Он почувствовал, как напряглись ее соски под шелковистой тканью корсажа.

Лили пришлось отстраниться от него хотя бы на мгновение, чтобы перевести дыхание. Или, по крайней мере, попытаться вздохнуть. Коридор, в котором они стояли, был по-прежнему темным. Вдалеке слышалась музыка. В любой момент их может кто-нибудь увидеть.

Так было всегда. Желание смешивалось с риском быть увиденными.

Но вдруг она забыла о своем прошлом, вечеринке, гостях и об остальном мире, потому что Рафаэль поднял ее длинную юбку и решительно коснулся руками ее бедер.

Все мысли вылетели из головы Лили. Она изнемогала от желания.

Она обняла его руками за шею и обхватила его бедро ногой. Их взгляды встретились. Лили разомкнула губы. Рафаэль стиснул зубы и пальцами отодвинул в сторону ее трусики. Она почувствовала, как головка его члена касается ее между ног.

– Я говорил тебе, – процедил он сквозь зубы. – Нам достаточно только один раз поцеловаться.

А потом он резко вошел в нее.

Лили показалось, что от наслаждения она разлетается на тысячу осколков. Он начал двигаться. Каждый его удар был сильнее и глубже предыдущего. Она потеряла голову, погрузившись вместе с ним в лихорадочный водоворот страсти.

Он обнял рукой ягодицы Лили и поднял ее выше. Она крепче обхватила его ногами и вцепилась пальцами в его плечи, а потом уперлась спиной в стену.

Запрокинув голову, она прикусила губу, чтобы не закричать, и услышала, как Рафаэль простонал у ее шеи.

Рафаэль не знал, как долго они стояли у стены.

Его дыхание было таким тяжелым, что у него почти заболело горло. Он уперся лбом в лоб Лили, стараясь прийти в себя. Ему было так хорошо, что он подумал, уж не приснился ли ему сон. Они занимались любовью так, словно были созданы друг для друга.

К сожалению, за прошедшие годы Рафаэлю не удалось избавиться от влечения к Лили. Она завладела всеми его мыслями.

Он снова чувствовал, как растет возбуждение. Их объединяла неукротимая и дикая страсть. Он опять мог думать только о том, как ею овладеть.

Лили всегда была для него откровением. И это осталось неизменным.

В конце концов она толкнула его руками. Потом еще раз. Наконец он почувствовал, как она напряглась.

– Пусти меня, – резко, жестко и угрожающе сказала она.

Рафаэль отклонился назад и помог Лили встать на ноги. Он сдержал довольную улыбку, когда Лили ухватилась за стену, чтобы удержать равновесие.

Однако он посерьезнел, заметив ее измученный взгляд.

– Лили? – Он провел пальцами по ее щеке и совсем не удивился, что она бесконтрольно дрожит всем телом. Ему казалось, будто его тело сотрясает землетрясение. То же самое испытывала Лили.

– Дорогая…

– Я больше не могу так делать! – парировала она и простонала то ли от боли, то ли от нежелания говорить. Рафаэль, застегивая брюки, наблюдал за мрачным выражением ее лица. – Я больше не могу.

– Лили… – произнес он снова, но она словно не слышала его. Будто она стояла в центре шторма. Она была рядом с Рафаэлем, но держалась отстраненно.

– Посмотри, что мы натворили! – прошипела она и махнула рукой на коридор. – Мы с таким же успехом могли этим заняться в центре танцпола! Нас могли увидеть!

Он нетерпеливо хмыкнул:

– Нас никто не увидел.

Ты не знаешь этого наверняка. Ты надеешься, что нас никто не видел. Мы вели себя как безответственные подростки, как было пять лет назад. Только на этот раз все хуже. Теперь мы могли навредить Арло. Что будет, если о наших сексуальных играх напишут в таблоидах?

Рафаэль начал говорить, чтобы успокоить ее, но потом умолк. Он замер, словно превратившись в столб чистого и твердого льда, и почувствовал нечто вроде головокружения. Как будто большой каменный дворец приземлился прямо в центре его груди.

– Что ты сказала? – Он понял, что первый раз задает ей вопрос по-итальянски. У него пульсировало в висках.

– Я не могу этого делать! – рявкнула она, будто он ничего не говорил. – Я точно знаю, к чему это приведет. Я останусь одна и всю жизнь буду бегать от неизбежного. Ты для меня как наркотик, Рафаэль. Так было всегда.

А потом она повернулась и бросилась в толпу гостей, не обращая внимания на то, что по-прежнему нетвердо держится на ногах.

Рафаэль стоял в тускло освещенном коридоре, ошеломленный, словно ему врезали дубинкой по голове.

Лили все вспомнила.

Услышав тихий и невнятный шум, он понял, что бессвязно бормочет.

Затем, словно ослепленный интенсивностью нахлынувших на него ощущений, он пошел за Лили. Он догнал ее на ступеньках дворца, у канала. Она повернулась к нему лицом прежде, чем Рафаэль взял ее за локоть, будто слышала его шаги, и кулаками смахнула влагу со щек.

Рафаэль сказал себе, что ему наплевать на ее плач. Потому что меньшее, чего она заслуживает после того, что с ним сделала, так это слез.

Ему потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы понять, что влага на ее лице не слезы, а снег. Он падал мягкими хлопьями и исчезал в водах канала.

– Ты солгала, – едва слышно произнес он. Он не прикасался к ней, потому что не доверял себе сей час. Лили наконец признала правду. Ее предательство было настолько ужасным, что казалось ему бессмысленным. Впервые в жизни Рафаэль не понимал, как ему поступить. – Ты все время мне лгала. Ты нарочно скрылась от меня. Ты пять лет скрывала от меня моего сына. Ты лгала, даже когда я нашел тебя.

Он не осознавал, что кричит, пока не услышал эхо собственного голоса на воде канала. Он не мог сдерживаться, стоя на ступеньках венецианского дворца, под снегом, с женщиной, которая долго считалась погибшей.

Однако Лили его не испугалась. Она уже была не такой, как прежде. Она смеялась. И он не понимал, что ее рассмешило. Ее смех был до того горьким, что показался ему жутким. Рафаэлю было неприятно, что он неравнодушен к Лили и сочувствует ей, хотя должен ее ненавидеть.

– В какой стеклянный дом мы сегодня должны бросать камни, Рафаэль? – спросила она неприятным тоном, таким же прерывистым и колючим, как ее смех и голос Рафаэля. – Именно этим мы и занимаемся. Так было всегда. Мы мучили друг друга снова и снова. Поэтому какая разница теперь, как я поступила?