Книга Истребитель снайперов - Иван Стрельцов

— К тому, что я приближаюсь к критической отметке, когда можно безопасно иметь детей. А я хочу иметь и мужа, и детей.

— Я тебе мешаю? — задумчиво поинтересовался Панчук.

— Нет, я хочу детей от тебя и чтобы ты был моим мужем. В конце концов, могу я иметь право на спокойную, размеренную жизнь добропорядочной обывательницы? С меня хватит того, что первый муж был экстремалом, все эти прыжки с парашютом со сверхмалых высот, гонки на велосипедах по горным кручам, багги по пескам Сахары. В результате он закончил свою жизнь на дне: Красного моря, а большая часть его тела досталась акулам. Но по сравнению с тобой он просто расшалившийся карапуз. Ты же вечно носишь с собой оружие, появляешься так же внезапно, как и исчезаешь, а потом газеты смакуют суперпреступления. Скажи, неужели тебе мало Иностранного легиона? — с надрывом в голосе закончила женщина.

— Что ты хочешь? — совершенно спокойно спросил Владимир. Его голос звучал настолько обыденно, что Франсуаза сразу поняла: тирада, которую она готовила давно, подбирая момент, чтобы окатить ею, как ушатом холодной воды, любимого мужчину, оказалась совершенно напрасной. Он ее не слушал.

Сейчас француженка напоминала взведенную гранату, которая взорвется, едва догорит запальный шнур, но этому эмоциональному взрыву не суждено было случиться. Из соседней комнаты донеслась трель мобильного телефона Панчука, который он оставил в кармане своего пиджака. Поднявшись с постели, Владимир, не стесняясь своей наготы, направился к телефону.

— Я не люблю тебя, русский, — только и успела бросить ему вслед женщина.

— Слушаю, — включив телефон, произнес Панчук.

— Это я, — донесся из динамика голос Всезнайки. Он говорил по-русски, что было признаком явной растерянности. — Ты обидел серьезных людей, теперь они тебя ищут по всей Европе. Не исключено, что могли выйти на твои лежбища в Париже или Берлине. Будь осторожен, после того, что ты устроил, церемониться не будут ни те, ни другие.

— Хорошо, постараюсь, — спокойно произнес Владимир, снова превращаясь в могучего хищника Шатуна.

— Рад, что смог тебя предупредить. Теперь ты мой должник, — радостно хихикнул Всезнайка, но собеседник не принял его тона.

— Ничего я тебе не должен, — прозвучал короткий ответ Шатуна, прежде чем телефон Всезнайки отключился. Они оба понимали, в чем дело. Всезнайка, кроме всех своих профессиональных достоинств, имел еще одно — именно он был посредником между Шатуном и заказчиками. Владимир прекрасно понимал: если вдруг Всезнайке посулят очень хорошие деньги, он, не задумываясь, продаст его, Шатуна. Что в этот раз наверняка и произошло. Впрочем, Панчук на посредника не был в большой обиде, он был таким, каким он был. Но вот рассказать мог только то, что знал. А знал он не особо много.

Шатун, не включая освещения, подошел к окну и, отодвинув тяжелую штору, выглянул наружу, всматриваясь в сторону автомобильной стоянки. Днем она обычно забита, а ночью, как правило, пустовала.

Сегодня на стоянке одиноко стоял видавший виды «Опель Кадет». Из окна квартиры были отчетливо видны красные точки горящих сигарет. Вряд ли полуночники в «Опеле» вели светские беседы, они ждали. Говоря языком профессионалов, сидели в засаде. Только вот настоящие профи вряд ли бы позволили себе курить в засаде. И ждали они его. Машину они поставили напротив дома, решив для себя, как только появится жертва, изрешетить ее и тут же умчаться.

Примитивная наглость дилетантов. Такую наглость надо давить в зародыше. Надев халат, Шатун направился на кухню. Там, в кладовке, было достаточно «веселых» химических ингредиентов, начиная от нафталина и заканчивая бертолетовой солью и азотной кислотой.

Изготавливать пластиковую взрывчатку из препаратов бытовой химии его научили еще в советском спецназе.

Телефонный звонок в гостиничном номере Серхио Каспаряна прозвучал неожиданно, как взрыв. Два охранника, караулившие входную дверь, спросонья вскочили со своих мест, выхватывая из-под одежды оружие.

— Спокойно, — остановил их воинственный пыл проснувшийся хозяин. На гостиничный номер мог позвонить только один человек. Это был его человек, частный детектив, выследивший Шатуна и теперь присматривавший за румынскими мачо. И раз он звонит раньше их, значит, в разработанном плане появились несостыковки.

— Слушаю, — проговорил Серхио, сняв с выполненного под старину аппарата телефонную трубку.

— Твои забойщики отправились в путешествие в одну сторону, — прокаркал на хорошем французском наблюдатель.

— Как медвежонок? — поинтересовался Каспарян. Ему очень хотелось, чтобы тот, кого он прозвал «медвежонок», тоже был мертвым. Но чуда не произошло.

— Медвежонок как раз ушел, оставив за собой горящий «Опель» с тремя трупами. — Наблюдатель как будто радовался или восхищался противником.

— Куда он дальше направляется?

— На восток. Я сейчас сижу у него на хвосте, думаю, следующей остановкой будет Берлин.

— Хорошо, не упускай его из виду, мы тоже выезжаем. — Положив трубку на телефонный аппарат, Серго внимательно посмотрел на своих телохранителей. Потом с тяжелым вздохом сказал им: — Поднимайте всех. Через десять минут встречаемся на подземной стоянке.

Двое курчавых смуглолицых телохранителей синхронно кивнули головами и вышли из номера.

Младший Каспарян потянулся за своими брюками. Он уже не был столь категоричен в желании отомстить. Шатун в очередной раз доказал свой класс, что же будет дальше? Он был неплохим экономистом и хорошо разбирался в том, какое процентное соотношение можно считать прибылью, а какое убытком.

Сейчас Серхио больше всего волновало, не придется ли ему за свое желание отомстить заплатить непомерную цену…

С другой стороны, отказаться от мести означало вызвать недовольство и презрение соплеменников здесь и на родине. Армяне — народ темпераментный и, как все люди с горячей кровью, когда их переполняют эмоции, хотят своей радостью или горем поделиться. О его позорном поступке все узнают быстрее, чем если бы об этом передало Си-эн-эн. А это будет равносильно смерти.

«Надо было промолчать о видеозаписи, — надевая на белый гольф пистолетную сбрую, подумал Серхио. — Тогда бы все были уверены, что Карен сошел с ума и всех перестрелял. Теперь же пути назад нет».

В назначенное время все боевики Каспаряна спустились в подземный гараж, расположенный под гостиницей.

Немолодой худощавый охранник в темно-синей форме ошалело пялился на толпу иностранцев весьма мрачного и подозрительного вида. Смуглолицые, носатые, с темными, злыми (от недосыпа) глазами, они что-то оживленно обсуждали, при этом бурно жестикулируя.

Сперва охранник принял их за итальянцев, именно этим детям патрициев присуща дурная привычка размахивать руками перед собеседником. Но, когда спорящие приблизились, он сообразил, что ошибся. Незнакомцы разговаривали не на оживленном итальянском, а на какой-то тарабарщине.