Книга Месть в тротиловом эквиваленте - Сергей Самаров

— Суть проста. Офицеры бригады, в которой служил подполковник Скоморохов, обратились с письмом к командующему спецназом ГРУ. Одновременно они начали сбор средств для оплаты адвоката или детектива, который сумеет защитить Виктора Федоровича. Хотя я не думаю, что сослуживцы Скоморохова собирают личные средства. Скорее всего, они используют черную кассу.

— Черную кассу?.. — переспросила капитан Саня.

Я чуть смутился, но объяснил:

— Спецназовцы гибнут не часто. Хотя раненые бывают, даже тяжелые, как, например, в случае со мной. Раненым и семьям погибших всегда нужна какая-то финансовая помощь. У убитых бандитов в карманах, как правило, что-то находится. Иногда даже очень большие деньги. Из них и формируется так называемая черная касса, своеобразный фонд помощи защитникам Родины.

— Мягко говоря, средства, добытые мародерством. — Да уж, капитан Саня подобрала не очень-το деликатное правовое определение.

— А что делать, если у государства нет достаточных средств на то, чтобы раненый мог вылечиться, а семья убитого — как-то устроиться? Ни президент, ни министр обороны не будут компенсировать эти расходы из своего кармана. Так пусть платят убитые бандиты. Это было бы мародерством, если бы средства шли на красивую жизнь. Ведь никто не осуждает тех же попов. Обманутые бабушки приносят им свои крохотные пенсии, а они роскошествуют на эти средства. Спецназ не шикует. Он восстанавливает справедливость. Хотя бы частично. Вместо государственных структур. Следовательно, и о бюджете заботится, пусть и вот так, довольно своеобразно.

— Смутная ситуация. Но это не есть вопрос моей компетенции. Продолжим наш разговор.

— Продолжим. Итак, офицеры собирают деньги. Полковник Быковский решил поручить эту работу капитану частного сыска. Он надеется, что вы мне слегка поможете. Вот основное.

— Чем я могу вам помочь? У меня изначально другая установка. Прямо противоположная.

— Даже так? — удивился я. — Я думал, ваша установка — соблюдение закона и наказание негодяя, совершившего преступление.

Этими словами я ее слегка смутил.

— Да. Если я веду следствие. В данном же случае я выполняю только вспомогательные функции. Наше руководство получило просьбу оказать содействие и подключило меня. Вот и все.

— Стало быть, вас попросили добыть доказательства виновности Скоморохова?

— Не добыть, а помочь это сделать. Причем попросили даже не из областного управления ФСБ, а напрямую из Москвы, из следственного комитета. Они ведут это дело. Лихачева подключили точно так же, как и меня. Он тоже на подхвате, только дополнительные улики собирает.

— Пока, насколько я понимаю, улик у вас вообще никаких нет.

— Есть газета, возможность похитить взрывчатое вещество, умение делать взрывные устройства, корыстный мотив…

— И есть бескорыстный, честный человек. Боевой офицер. На которого хотят навешать собак по политическим мотивам. Мне очень прискорбно будет видеть, что вы принимаете в этом участие.

— Какие политические мотивы? — не поняла капитан Саня.

Мне пришлось объяснить ей в подробностях, постараться заставить ее сделать верные выводы.

Она все поняла и сказала:

— Мне никто таких документов о подполковнике Скоморохове читать не давал.

Та самая папка с материалами дела по-прежнему лежала у нее на столе.

Я ткнул в нее пальцем, вопросительно посмотрел на собеседницу и осведомился.

— Разве там этого нет?

— Нет.

— Значит, это только мне такие документы Лихачев подсунул. Интересно знать зачем? Чтобы я не слишком старался, не проявлял излишнего усердия в поисках настоящего преступника? Иначе им просто не будет повода, чтобы к Виктору Федоровичу придраться? Началось давление? Только со мой этот номер не пройдет. Я давно привык к тому, чтобы под любым напором держаться прямо и адекватно отвечать на него. Характер у меня такой. Мое противодействие может оказаться для кого-то довольно опасным.

— Вы хотите найти кого-то другого? Настоящего преступника? — капитан Саня, кажется, даже удивилась.

— Я вижу только такой путь доказательства невиновности Скоморохова.

— Вы полностью уверены в его непричастности?

Она встала, отодвинула шторку на окне. За ней только что щелкнул, выключаясь, электрический чайник. Налила чашку себе, стакан мне. Я, долго не думая, вытащил из кармана пакет с печеньями от Аглаи Николаевны Скомороховой.

— Знали, что я вас чаем поить буду? Приготовились?

— Угостили меня сегодня.

Не знаю, почему так, но мне было приятно не говорить ей, кто именно угостил меня печеньем. Подумалось, что это могло бы быть расценено ею как втюхивание взятки. Но такой ход, как раз с упором на взятку, можно использовать как завершающий аккорд нашей беседы.

— Люблю домашнюю выпечку, — проговорила капитан Саня.

Печенье и в самом деле было вкусное.

— Так пеките. Кто же вам не дает. Я буду в гости заглядывать. На угощение.

— Не знаю, куда пистолет положить, когда к плите становлюсь. Да и руки у меня не из того места, видимо, растут. Ничего вкусного в своей жизни не изобразила. — Женщина самокритично усмехнулась. — А это очень вкусно. Но не будем отвлекаться.

— Не будем, — снова согласился я.

— Так у вас есть какие-то другие подозреваемые?

— Море…

— Это сколько?

— По крайней мере двое. Майор ФСИН, которого не удалось взорвать, и тот человек, который посылку последним получил. Кажется, его сын.

— А основания?

— Мотивация та же самая. У майора квартирные проблемы. Про его сына я вообще мало что знаю. Кажется, он по проблемам отца перегонять пытается, алкоголик и наркоман. Вы что-то знаете про него? Кто по жизни, где обитает?

— Юрий, сын Максима Анатольевича от первого брака, живет в Подмосковье, в Истре. Я думаю, его уже проверяли десяток раз самым тщательным образом.

— Мне необходимо иметь его точные координаты.

Капитан Саня откровенно засомневалась.

— А как насчет тайны следствия, тем более что я его не веду? Не будет ли это преступлением?

— А отправить за решетку вместо преступника хорошего и ни в чем не повинного человека — это что?

— Вы настолько не доверяете федеральным инстанциям, в том числе и следственному управлению ФСБ? — Она прямо посмотрела на меня, явно пытаясь прочитать мои мысли.

— Тут речь идет даже не о каких-то официальных структурах. Я имею право не доверять конкретным людям, на которых могли просто надавить для формирования конечного результата. Сами знаете, как у нас бывает. Начальство озвучило просьбу, которую подчиненные обязаны принять как приказ. А те, чтобы выслужиться, еще и свое старание приложат, не поленятся.