Книга Сквозь огонь и воду - Андрей Воронин

– Я устал, – признался Давид.

– Я это давно чувствую. Молодец, что обратился ко мне. Возможно, это единственный шанс вернуть тебя к нормальной жизни. А провернем все тихо, – шептал Шпит, – моих людей встретишь возле Пицунды, там, где мы прошлый раз передали вам оружие.

– Сколько их будет?

– Трое. Думаю, хватит. Все оружие, Давид, за тобой. Транспорт – за мной. Перегородить дорогу найдем чем, – Шпит усмехнулся:

– Джипа я не обещаю, хватит и УАЗика. Главное, чтобы по горам проскакать смог. Только из уважения к тебе, Давид, я согласен поделить с тобой деньги, засчитав их в счет долга. После этого мы разбегаемся. Идет, а? – Шпит протянул руку. Давид торопливо пожал ее.

– Все, назад дороги нет, – усмехнулся он.

– Выглядишь ты грустно, будто похоронил кого-то.

– Возможно, себя, – с грустной улыбкой ответил грузин.

– Завтра возвращайся в Абхазию, готовься к делу. Сегодня же я предлагаю тебе немного поразвлечься. Кто знает, может, в последний раз веселишься.

Мужчины спустились к открытому автомобилю.

– Садись, прокачу с ветерком.

– Не бережешься ты, Шпит, не боишься в открытой машине ездить.

– Я свое уже отбоялся. В Сочи и в Адлере все повязаны. Кто-то должен мне. Я должен кому-то… Ты даже представить себе не можешь, сколько денег я должен… Поэтому меня убивать невыгодно. Убивают, Давид, не тех, кто должен, а тех, кому должны. Запомни это, пригодится, когда разбогатеешь.

"Мерседес” остановился у гостиницы. Шпит передал ключи швейцару:

– Найдешь водилу, чтобы нас вечером домой отвез. Забудь сейчас обо всем, – посоветовал Шпит, – развлекайся. Я сам долго не мог привыкнуть к тому, что нельзя все время о деле думать. А потом понял, что так и с ума сойти недолго, у меня теперь в мозгу тумблер есть. Щелкнул им – и только о приятном думаю. Деньги, они зачем нужны? Чтобы можно было на них отдохнуть, кайф получить. Тебе сейчас чего больше хочется? Выпить? Поесть? Девочек? Поиграть с азартными людьми?

– Даже не знаю, – задумался Давид.

– Если не знаешь, сиди и думай, будем пить потихоньку, отдыхать.

Шпит чувствовал себя в гостиничном ресторане как у себя дома. Официанты знали его в лицо, метрдотель подобострастно улыбался, готовый исполнить любой каприз клиента.

«Боже мой, – думал Давид, – как близко Сочи от Абхазии и как далеко. Здесь уже другой мир. Вот что делают деньги. Те же горы, та же земля, те же люди… Но по ту сторону реки нищета, темные, лишенные электричества поселки. Здесь жизнь бурлит, южная столица России. Я свое почти отвоевал. Последний рывок, последнее дело – и на покой… Теперь я понимаю Отара. Он совершил поступок, когда убил жену и ее любовника. После этого он как бы ушел на пенсию. И ничего ему больше не надо.»

– Откуда ты про деньги узнал? – внезапно спросил Шпит.

– Разве это так важно?

– Понимаю, брата-диспетчера заложить не хочешь. Но я уже проследил за ним, он в шашлычной с мобилой сидит в рабочее время.

– Не с мобилой, а с радиотелефоном, – поправил Шпита Давид.

– Главное, что сидит.

Давид прикрыл глаза и прикоснулся губами к рюмке с коньяком. Крепкое спиртное обожгло язык. Давид пил мелкими глотками, но жадно. Ему казалось, коньяк, не достигая желудка, всасывается в небо, язык, гортань. Алкоголь тут же ударил в голову. По телу прокатилась горячая волна, как всегда бывает у слабых мужчин в минуты душевного волнения. Давид запьянел, выпив не так уж много. Ему хотелось провалиться в пьяный дурман, чтобы не думать о том, как он поступает: правильно или ошибается. Давид знал – обратной дороги нет. Шпит не простит, если он решит дать отбой.

* * *

Шпит свое дело знал туго. Одной наводки Давида ему было мало. Он доверял информации лишь в том случае, если получал ее одновременно из двух независимых источников. Шпит умел слушать и из рассказанного Давидом выудил очень важную для себя информацию, на которую сам Давид почти не обратил внимания.

На следующий день, с утра, в шашлычной возле аэропорта появился новый посетитель. Он заказал шашлык, бутылку колы и развалился в пластиковом кресле, в тени зонтика. Шашлычник, привычно разгоняя фанеркой жар в угольях, косился на посетителя. “Любитель музыки, наверное, – подумал шашлычник, – сидит, прикрыв глаза, и в ушах наушники."

Тонкий провод уходил в карман куртки. Молодой парень бандитского вида иногда оживлялся, прикладывал ракушкой ладонь к уху и вслушивался в то, что шептал ему на ухо наушник. В кармане куртки лежал не плейер, не сиди-проигрыватель, а прошедший руки подпольного мастера радиотелефон, точно настроенный на волну трубки старшего брата Давида Тосо. Теперь все разговоры, которые вел диспетчер автопарка, перестали быть только его тайной.

В обед молодой парень доложил обо всем услышанном Шпиту. Теперь тому стали известны точное время прибытия борта с деньгами и даже номер банковского фургона, который пропустят на летное поле.

– Ты надолго не отходи, – сказал Шпит. – Мне все его разговоры важны.

И парень вновь отправился в шашлычную, чтобы продолжить подслушивание.

Глава 4

Управляющий банком “Золотой червонец” Олег Семенович Новицкий каждый раз перед операцией волновался, как школьник перед экзаменом. Фальшивые доллары, напечатанные на обойной фабрике, он накануне получил от Баранова, они были аккуратно порезаны, упакованы в пачки, сложены в мешки и опечатаны банковским способом.

Спрятанные в гараже на окраине города доллары ждали своего времени. Точно такие же мешки с мелкими российскими рублями уже находились в хранилище банка. Все детали были утрясены, договорено с аэропортом, как в Москве, так и в Адлере. Уже звонили из Абхазии чеченские партнеры.

"Утром все произойдет. Ну чего я так волнуюсь”, – думал Новицкий, лежа в постели рядом с посапывающей во сне женой.

Он вздрагивал от каждого шороха на лестнице. Ему казалось, что всем известно о том, что он занимается переправкой фальшивых денег, и с минуты на минуту нагрянет, или милиция, или ФСБ, или, того хуже, – бандиты.

Утром, с покрасневшими от бессонницы глазами, он молча выпил кофе. Жена косилась на мужа, не понимая, что именно его мучает. Лишь когда Олег Семенович, стоя у зеркала, повязывал галстук, она подошла к нему сзади, обняла за плечи.

– Ты неважно себя чувствуешь? – как можно мягче спросила она.

– Да.

Жена приложила ухо к спине мужа.

– У тебя сердце часто бьется.

– Волнуюсь. Дела важные.

– У тебя каждый день важные дела. Женщина уже знала, что муж вернется домой поздно, злой, сядет к столу и будет пить в одиночестве коньяк, рюмку за рюмкой. Будет пить, не пьянея. Затем с каменным лицом ляжет в постель и примется смотреть в потолок неподвижным взглядом. Так уже случалось не раз. Женщина чувствовала, что то, чем занимается муж, если не преступно, то уж, во всяком случае, аморально. Иногда ей казалось, что у Олега появилась любовница. Но с любовницей не встречаются лишь раз в месяц. В другие же дни Новицкий был приветлив с женой, ласков, всегда находил общий язык.