Книга Оберег волхвов - Александра Девиль

— Бедный ты наш храбрец… Ведь ты мне жизнь спас…

Дмитрий склонился над Чурнаем, погладил его и взял за лапу, словно прощаясь. Бедному псу уже ничем нельзя было помочь.

Никифор с трудом приподнял голову, окинул взглядом поляну и сразу все понял. Он хотел что-то сказать, но закашлялся: сдавленное горло еще слишком болело.

Дмитрий перевязал раны Шумиле, намочил водой из фляги платок и положил Никифору на шею. Шумило только сейчас почувствовал всю боль от ран. Он сидел, прислонившись спиной к стволу дерева, едва сдерживая стон.

Дмитрий и Никифор вырыли могилу Чурнаю, принялись засыпать его землей. И в этот момент Быкодер заворочался, пытаясь незаметно ослабить путы.

— Эй, гад, что извиваешься, как червяк? — закричал Шу- мило. — Думаешь, и сейчас тебе дьявол поможет?

Дмитрий подбежал к разбойнику и, в ярости пиная его ногами, воскликнул:

— Не стоишь ты, нечисть, такой жертвы, как наш Чурнай! Этот пес должен был человеком родиться, а ты, чертово отродье, — шелудивым псом.

— Надо убить его, иначе рано или поздно сбежит, — сказал Шумило.

— Нельзя, его должны судить по закону, — прохрипел Никифор, прижимая руку к горлу.

— Пока закон до него доберется, этот изверг десять раз сбежит и еще много невинных душ загубит, — возразил Шумило.

Дмитрий задумался, прислушиваясь к доводам друзей, а потом решительно взмахнул рукой и сказал:

— Убить его, конечно, было бы надежней. Но как потом докажем, что убитый и есть Быкодер? Нет, тащить в Киев мертвеца или его голову не годится: князь и боярин могут нам не поверить. А взглянув на живого Быкодера, каждый распознает злодея. К тому же можно будет устроить ему привселюд- ный суд, чтобы другим душегубам неповадно было. Да, вот еще что. Надо взять с собой в Киев нескольких раменских крестьян, которые видели Быкодера. Они должны будут подтвердить, что это именно он. А то ведь на денежки боярина и другие охотники найдутся. — Дмитрий подошел к разбойнику и, снова схватив его за волосы, заглянул в страшные, налитые кровью глаза. — У-у, дьявольское отродье! Силен, гад. Уж если даже Шумило не мог с ним совладать… Как нам этого зверя сейчас дотянуть до деревеньки? На себе тащить — не стоит он того, чтобы мы надрывались. Развязать ему ноги, чтобы шел своим ходом? Опасно, сбежит. Так что придется кому-то из нас идти в деревню за лошадьми. Шумило ранен, его самого надо будет на лошади везти. А если я пойду, то как оставить этого живодера на раненого Шумилу и на тебя, Никифор? Ты не настолько силен, чтобы справиться с душегубом, если он начнет выпутываться из веревок.

— Я пойду за лошадьми, — сказал Никифор. — И еще крестьян приведу на подмогу. А ты, Клинец, не спускай глаз с этого зверя… Нет, зверем-то его назвать нельзя. Звери так жестоко не убивают своих жертв. Следи за ним, этот нелюдь хитер. А Шумило сейчас ослабел от ран и тебе не помощник.

Никифор, то и дело оглядываясь, скрылся в зарослях. Дмитрий вздохнул, посмотрев на могилу Чурная, потом перевел взгляд на Шумилу и заметил, что его раны сильно кровоточат — особенно та, что на запястье.

— Надо заново перевязать, а то много крови потеряешь, — сказал он, опустившись на траву рядом с новгородцем.

— Не страшно, я ведь здоровяк, — улыбнулся Шумило, превозмогая боль.

— Да, слава Богу. Но я давно заметил, что здоровяки мужчины переносят большую потерю крови даже хуже, чем слабые женщины.

Пока Дмитрий перевязывал раны, Шумило смотрел прямо перед собой, через плечо друга. И вдруг воскликнул:

— Гляди, да он сейчас веревку разорвет!..

Клинец повернулся к разбойнику и увидел, что тот уже почти выпутал ноги и теперь, сгибая колени, старается подняться с земли. Дмитрий резко ударил его ребром ладони по затылку, заставив снова растянуться без движения. Шумило кинулся на помощь другу, но Дмитрий его остановил:

— Погоди, руками не двигай, чтобы кровь опять не потекла. Лучше садись ему на спину, придави его к земле, пока я снова буду ноги связывать. Для такого отродья нужны не веревки, а цепи.

Теперь уже друзья ни на секунду не спускали глаз с Быкодера, пока наконец не появилась подмога. Никифор привел с собой десяток раменских крестьян, испуганных и одновременно разъяренных. Не слушая предостережений Дмитрия и Никифора, они кинулись избивать поверженного душегуба. Через минуту Дмитрий понял, что, если так пойдет и дальше, он не довезет разбойника живым и может лишиться заветной награды. Тогда он закричал во всю мощь своего неслабого голоса и принялся оттаскивать крестьян в разные стороны. Они были напуганы столь громким окриком и невольно подчинились человеку, победившему Быкодера. Дмитрий стал перед ними, уперев руки в бока, и произнес небольшую речь:

— Знаете, люди, почему Быкодер так долго свирепствовал в этих краях и никто не мог его одолеть? Не потому, что он какой-нибудь чудо-богатырь, а потому, что все его боялись. Я и мои товарищи тоже не сказочные герои, а такие же обычные люди, как и вы. Просто мы не испугались пойти на разбойника. Главное — одолеть собственный страх, тогда любого злодея можно победить. А пока я вам приказываю не трогать Быкодера. Этого душегуба мало убить здесь, в глухом лесу. Его надо протащить по деревням, а потом по киевским улицам. Надо, чтобы народ видел: зло можно искоренить, если с ним бороться, и никакой дьявол не спасет злодея от справедливой привселюдной казни. А вы поможете нам доставить Быкодера сначала в вашу деревню, а завтра с утра — в Киев. И пусть те из вас, кто особенно пострадал от разбойника, отправятся туда вместе с нами, чтобы обличить Быкодера перед князем и боярином Раменским.

Крестьяне подхватили связанного разбойника, взгромоздили его, как куль, поперек самой выносливой из лошадей. На другую лошадь сел Шумило, на третью — Никифор. Дмитрий вместе с крестьянами пошел пешком.

Вечером в деревне было веселье по случаю избавления от страшного злодея.

Но Дмитрий знал, что за этим весельем кроется много горя и слез, а также неуемного желания быстрой и свирепой расправы. И молодому купцу пришлось отказаться и от пития и от внимания деревенских красавиц: всю ночь Дмитрий с Никифором попеременно стерегли запертого в сарае душегуба, чтобы из-за гнева крестьян не остаться без награды.

Шумило ночью хорошо поспал, а раны его деревенский лекарь промыл настоем из целебных трав, так что к утру они уже стали затягиваться.

— На мне как на собаке заживает, — грустно шутил новгородец. — А вот собаке-то нашей как раз и не повезло.

Дмитрий тоже вздыхал, вспоминая верного пса:

— Второго такого, как Чурнай, мне никогда не найти. Жаль его, словно человека…

Возвращаясь в Киев, друзья не знали, что одновременно с ними рассчитывает на награду еще один «герой» — холоп Завиды Олбырь, уже наученный своей госпожой, как действовать и что говорить. Не знали друзья и того, что за время их отсутствия награда за Быкодера увеличилась: теперь к гривнам прибавлялась рука боярской дочери. Завида сумела внушить и Тимофею и Святополку, что герой-победитель, кто бы он ни был, заслуживает знатной невесты.