Книга Прятки на осевой - Владимир Васильев

— Ладно, — вздохнул Кекс, вставая на ноги. — Веди… следопыт. Батон, ты следом.

Потом поглядел Психу прямо в глаза и уточнил:

— Слева от «жарки». Там действительно чисто.

Через полчаса они сидели в тесной летней кухне, расположенной на задах одного из деревенских подворий. Кекс смутно припоминал, что в дом, который сейчас виднелся в окошко и заслонял большую часть пейзажа, он даже когда-то лазил. Но шариться по дальним сараям и прочей бревенчатой дребедени, которую понастроили рачительные селяне за долгие годы, у него и мысли не возникало. То ли собаки мешали, то ли ещё что. А ухоронка была хороша! Во-первых, две стены глухие, примыкают к прекрасно сохранившемуся сараю; обе сделали бы честь любому бастиону — не прошибешь и танком. Во-вторых, есть небольшой чердачок, через который в случае чего можно уйти, если входную дверь перекроют. В-третьих, если не лениться и периодически поглядывать в каждое из трех оконец, просматриваются почти все подходы, а что не просматривается — легко способен контролировать часовой с крылечка. И, наконец, в-четвертых, под кухней имелся обширный подвал, да не земляной, а каменный, с капитальной кладкой и запирающимся люком. Любой выброс можно пересидеть без проблем. В подвале было сухо, на полках рядами выстроились банки-склянки с бывшей консервацией, хотя нынче все это больше напоминало музей застарелой плесени. И ещё в подвале имелась печурка, точно под основной печью наверху, а дымоход у них был общий. Псих прекрасно знал, какая заслонка за что отвечает и вообще где что расположено. Когда решили приберечь саморазогревающиеся консервы и сообразить кипяточку под сублиматы, он моментально добыл откуда-то из-под лавки ведерко с углем и несколько журналов на растопку.

Кекс ничему особо не удивился: в зоне много укромных мест, и опытные сталкеры всегда найдут, где с комфортом пересидеть и сутки, и двое, а если потребуется — и дольше. Но тут было как-то уж чересчур уютно, словно и не Зона. Только занавесочек на окнах не хватало.

И ещё Кекса поразили журналы, которыми топил напарник. Он ожидал увидеть какую-нибудь «Науку и жизнь», «Огонек» или «Радянську жінку», которых видал-перевидал и в Припяти, и в Лиманске, да и в нынешнем жилье Кекса вне Зоны две тумбочки были забиты подобной макулатурой советского периода.

Но журналы в этой ухоронке были старше советской власти. Подшивка «Ukrainian Wireless News» за 1913 год. И выглядела подшивка в лучшем случае прошлогодней — даже бумага не пожелтела…

Глава десятая

Врач у Покатилова явно был неплохой: по его совету Сивериев заглотил таблетку ибупрофена, голова помалу успокоилась, и вскоре он действительно отключился. До самого утра Сиверцев спал крепко, без сновидений, как здоровый и сытый младенец. А поскольку залег ещё засветло, замечательно выспался и к жизни восстал бодрым и свежим. Взъерошенный и измятый с просыпу Пашка как раз собирался на работу.

— Привет, счастливец! — пробубнил Пашка, ненадолго вынув изо рта зубную щетку.

— Привет, страдалец, — ухмыльнулся Сиверцев, потягиваясь. — А почему это я счастливец?

Пашка отмахнулся, жестом дав понять: отстань, не видишь, зубы чищу?

— Ну и ладно. — Сиверцев зевнул, нашарил тапочки и убрел в сортир. Общага была холостяцкая, так что никого он в коридоре не рисковал перепугать семейными трусами в крупный цветочек.

Перед дверью сортира он неожиданно вспомнил, как охранник Покатилова вчера сначала проверил — нет ли кого внутри, и только потом запустил подопечного. Вот дьявол, ну кто там может прятаться такой страшный? Полуразложившийся контролёр из Зоны?

Хрень собачья. Но холодок по спине все равно прогулялся.

Однако в сортире не хоронились никакие монстры, только сосед из двести четвертой читал обрывок газеты прямо на очке.

— Бог в помощь… — пробурчал Сиверцев и подался к ближайшему писсуару.

Когда он вернулся в свою двести третью, Пашка уже одевался.

— Так почему счастливец? — повторил вопрос Сиверцев.

— Не придуривайся, Ваня, — сказал Пашка со вздохом. — Четыре отгула подряд — это не счастье, что ли?

— А что, Баженов аж четыре выписал?

— Выписал… Сначала, правда, только один, но потом вестовой приказ из первого отдела притаранил. Так, мол, и так, в интересах следствия настоятельно просим предоставить младшему научному сотруднику Сиверцеву три дополнительных отгула, начиная с…

— Офигеть, — буркнул Сиверцев. — В интересах следствия, значит…

— Про Полоза спрашивали? — участливо поинтересовался Пашка.

— Не только, — машинально ответил Сиверцев. — Причем ни разу не первый отдел…

— А кто?

Тут Сиверцев спохватился. В принципе молчать о вчерашнем ему никто не велел. Но и болтать направо-налево тоже вряд ли разумно.

— Да так, — уклончиво ответил он Пашке. — Люди одни. Видимо, не последние в округе.

— Уж понятно, что не последние, — закивал Пашка. — Ну, все, я побежал, а то опоздаю…

— Там мои пробы можешь на зады задвинуть, я не сегодня, так завтра все равно заскочу, обработаю! — крикнул он вослед коллеге.

— Лады! — на бегу кинул тот.

«И чего мне теперь делать? — подумал Сиверцев несколько растерянно. — Спать не хочется… Жрать зато хочется. Пойти в столовку, что ли? Или сразу в бар? Так в баре цены кусаются…».

Однако, поразмыслив ещё какое-то время, Сиверцев всё-таки решил идти в бар. Покатилов чего от него ждет? Каких-либо идей насчет случившегося и адекватного анализа на основе этих идей. В баре, конечно, снедь дороже. Но зато там постоянно толкутся сталкеры. А кто лучше всех знает Зону и тварей, ее населяющих?

То-то и оно. Окупятся барные деликатесы, если, конечно, Покатилов не врет и действительно такой крутой и щедрый. Слуга себе, отец бродягам…

И Сиверцев направился в «Ать-два», причем кружным путем, потому что обычно бар открывался для посетителей только в девять утра. Есть шанс и проветриться, и пошевелить мозгами. Чтобы в дальнейшем подкатываться к бродягам не с абстрактными вопросами про Зону, а с вполне конкретными. Следовало также прикинуть, с кем ещё имеет смысл переговорить, кроме сталкеров. Кто из коллег-научников имеет большой опыт полевой работы и нюхал Зону вживую? Надо подумать…

Вроде группа Тараненко недавно вернулась аж с Милитари, где стояла лагерем почти месяц, а теперь плотно засела по лабораториям, обрабатывая все, что нарыли и наизмеряли в Зоне. Самого Тараненко Сиверцев знал плохо — калибр не тот. Дабы подкатиться к Тараненко, даже у Баженова калибр не вышел, даром что по возрасту усатый завлаб годился Тараненко в отцы. Зато у Тараненко был цепкий ум прирожденного исследователя, да и администраторскими талантами судьба его не обделила, иначе в свои неполные сорок лет он вряд ли сумел бы возглавить одно из наиболее престижных направлений в разгадке грустных тайн чернобыльской Зоны.