Книга Сталин. Человек, который спас капитализм - Льюис Е. Каплан

Появилось новое племя миллионеров, которые посвятили себя развитию индустрии в большей степени, чем манипуляциям вокруг железных дорог и биржевых акций. Американская индустрия расширялась и затвердевала одновременно. Конкуренция была жестокой, и в конечном счете более сильные компании пожирали менее успешных соперников. Возникновение крупнейшей в мире корпорации United States Steel произошло в результате десятков слияний малых производителей стали. Тот же процесс повторится через несколько десятилетий с автомобильной промышленностью.

Все подобные слияния происходили в меньшем масштабе и в Британии и Западной Европе. Но существовало два отличия между этими процессами по две стороны Атлантики. В Старом Свете, в Европе, по причине отсутствия притока массовой иммиграции, рабочие организовывались в профсоюзы. Из этих профсоюзов впоследствии вырастет социалистическое движение, нацеленное на поднятие жизненных стандартов рабочего класса.

В Соединенных Штатах не существовало сходного политического движения. Благодаря политике «открытых дверей» для иммигрантов, здесь всегда был огромный запас дешевой рабочей силы. Даже попытка организовать независимых фермеров удалась только на короткий срок.

Другим важным различием этих двух миров была разница в жизненных стандартах. При всей эксплуатации, американский рабочий приносил «в дом» в среднем больше, чем европейский. Это различие и позволяло американской экономике расти быстрее, чем в европейских странах. Относительное экономическое благополучие тоже играло важную роль в свертывании профсоюзного движения и недоразвитии социалистических организаций. Для иммигрантов, прибывающих в Штаты из Европы, в последнее время — особенно из Восточной и Южной, стандарты жизни в новой стране казались настоящим чудом по сравнению с теми условиями, в которых они находились у себя на родине. За исключением немногих интеллектуалов, идея о том, что труд эксплуатируется капиталом, никогда не посещала их мозг. Любой человек, мужчина или женщина, мог найти работу, если желал работать. Большинство из них были малообразованны и простодушны. Некоторые даже проявили достаточный идиотизм, чтобы вложить свои сбережения в акции или тому подобную обманную дребедень, в надежде обогатиться без особого труда. И все равно, пока работа была доступна для всех, Америка казалась лучшей страной в мире.

Крах рынка акций в 1929 году и Великая депрессия привели к последующей безработице, которая потрясла устои этой сытой американской мечты. Теперь многим показалось, что безудержный индивидуализм и навязчивый оптимизм ушли в прошлое навсегда. Впервые с момента возникновения страны большая часть населения была напугана и растеряна. Капитализм по принципу «пусть идет как идет», выработанный этой крупнейшей экономикой мира, уже не выглядел ответом на жизненные вопросы.

Настало время если не менять систему, то реформировать ее. Новый Курс, поддержанный научными экспертами, привезенными новоизбранным президентом Рузвельтом в Вашингтон, многие в прошлом могли бы назвать революцией. С поддержкой нового демократического большинства в конгрессе, которое так же было не уверено в будущем, как те, кто их избирал, они механически штамповали все законы, предложенные администрацией. Пусть критики Нового Курса говорили, что он якобы ведет страну к социализму, но в новой программе вовсе не проглядывалось подобных устремлений. Законодательный пакет, предложенный Рузвельтом с его присными, был призван лишь облегчить чуму, которая поразила фермеров и неорганизованных рабочих, а также обеспечить им на будущее «спасательный жилет». Это была поддержка отпускных цен для фермеров; минимальный размер оплаты труда; возможность профсоюза торговаться с администрацией предприятий за свои права; социальная обеспеченность для пожилых и нетрудоспособных; наконец, использование государственных средств для обеспечения занятости за счет вовлечения людей в значимые проекты — это были усилия по стимулированию экономики за счет наращивания дефицита, но одновременно по созданию справедливых экономических условий для тех, кому не очень повезло. В глазах старого истеблишмента это выглядело настоящим социализмом, для тех же, кто шел в первых рядах реформ, это было необходимым противоядием от перехлестов капитализма по принципу «пусть идет как идет», который властвовал экономикой США с самого момента возникновения страны.

Первые нововведения администрации Рузвельта были революционными в том смысле, что открывали двери для организации рабочих в профсоюзы, которые смогут договариваться с работодателями от их имени. Субсидирование сельского населения, то есть фермеров. Поддержка пожилых людей и инвалидов. Наконец, введение регулирующих правил на финансовых рынках путем создания Комиссии по обеспечению безопасности обмена.

И в то же время Новый Курс Рузвельта вовсе не был столь революционным, каким его считала старая гвардия республиканцев. Скорее, это была ароматизированная экономика по Кейнсу, введенная для того, чтобы остановить экономическое падение, и эта методика возникла еще до кончины золотого стандарта и заключалась в накачивании издыхающей экономики деньгами за счет государственных расходов. В 1930-е годы свободная торговля практически исчезла, потому что каждая страна пыталась охранить от конкуренции ту промышленность, которая оставалась. И вот в 1938 году снова возникла массовая безработица, когда администрация Рузвельта решила, что экономика США воспрянула настолько, что можно сократить государственные расходы и уменьшить бюджетный дефицит, чтобы снова дать дорогу свободному рынку. Это было самое преддверие Второй мировой войны в Европе, и здесь последовало создание военной машины США, что и положило конец депрессии. К моменту победы в 1945 году, после четырех лет процветания для большинства простых американцев, депрессия уже казалась каким-то экономическим казусом. Америка имела денег больше, чем когда-либо.

К концу Второй мировой войны конгресс подарил 16 миллионам мужчин и женщинам, служившим когда-то в армии, особый и щедрый Билль о правах, по которому каждому вышедшему в отставку ветерану полагались несколько сот долларов и возможность продолжения обучения. Кроме того, конгресс гарантировал кредиты на дом вплоть до 90 процентов от стоимости недвижимости. Это должно было сыграть решающую роль. Вчерашние ветераны, получив диплом, станут завтрашними инженерами, учеными, врачами, юристами и бизнесменами. В конце 1940-х и в начале 1950-х годов диплом о высшем образовании значил гораздо больше, чем в наши дни. Сделав высшее образование доступным более широкому слою населения, можно было перераспределить потоки средств и придать дополнительную гибкость классовой структуре экономики. «Верхний средний класс» вскоре вырос с нескольких процентов до более чем 20 процентов населения. Что более важно, профессиональные сферы, ранее закрытые для всех, кроме англосаксов, теперь стали пополняться разными этническими группами. Разнообразие должно было послужить взрыву творчества за счет «перекрестного опыления» идеями из разных групп населения и расширения базы социального участия.

Повсеместная нехватка умеренного по ценам жилья, последствие Великой депрессии, оставляла огромную брешь, которую необходимо было заделать. В Нью-Йорке этот вопрос был решен двумя вернувшимися с войны ветеранами, братьями Левитт. В их подходе к жилищному строительству они отвергли исторически сложившиеся образцы. Вместо того чтобы подавать уже построенные дома, они применили принцип конвейерной сборки Генри Форда, позволяющей массовую убыстренную сборку, поэтому под закупленную землю на заказ клиента изготавливался домик из стандартных комплектующих, привозился и устанавливался. Это делалось в соответствии с определенной (и ограниченной, конечно) ассортиментной линейкой производителя. Скупив тысячи акров земли на Лонг-Айленде, штат Нью-Йорк, по доллару за акр (1 акр = около 40 соток. — Прим. пер.), они спроектировали серийный дом, на площади участка около четверти акра (то есть 10 соток), полностью оборудованный готовой кухней и удобствами. Такой дом с двумя спальнями, одним санузлом и гостиной послужил прототипом для еще 7 тысяч таких домов, которые строились одновременно. Затраты времени на сборку дома были минимизированы. А за счет использования одних и тех же элементов экономия при массовых продажах была гигантской. Использование труда не членов профсоюза также снижало себестоимость, поскольку это позволяло избегать профсоюзных норм по времени создания каждого проекта. Рекламные полосы в газетах объявляли о продаже готовых к заселению домов с двумя спальнями и со всеми удобствами, по невероятной цене всего в 7500 долларов.