Книга Последний шанс на счастье - Энди Брок

Рафаэль посмотрел на сидящую перед ним отчаянную молодую женщину и решил, что, наверное, она права – она может постоять за себя. Это больше не невинная двадцатиоднолетняя девушка, в которую он влюбился, но кто-то, кому, несмотря на беззащитный вид, хватает смелости и силы справиться с ударами судьбы. Конечно, инстинкт защитника никогда не покинет его. Он всегда без раздумий заслонит ее собой от пролетающих пуль.

– Даже не сомневаюсь.

– Хорошо. – Лотти закусила губу, надеясь, что они положили конец разговорам на эту тему.

– Тем более что я знаю, что ты больше не работаешь на него.

– Знаешь? – Лотти почувствовала, как в ее жилах закипает кровь. – Откуда?

В ответ Рафаэль лишь пожал плечами.

– И зачем я спрашиваю? Пора бы мне усвоить, что ты не испытываешь никаких угрызений совести, когда лезешь в мою жизнь.

– На самом деле, это Ибрагим вышел на меня, – убийственно спокойным тоном сказал Рафаэль. – Он пригласил меня на эксклюзивный просмотр – несколько концептуальных художников, от которых он был в восторге. Несомненно, у него огромный потенциал.

– А зачем ему ты?

– Потому что я нахожусь в списке его клиентов, разумеется. Странно, что ты этого не знаешь. Хотя сейчас это уже не имеет значения.

– И единственная причина, по которой ты был в этом списке, – возможность шпионить за мной?

Рафаэль неопределенно пожал плечами:

– Как бы там ни было, я упомянул твое имя в разговоре – и тут-то и выяснилось, что ты больше не работаешь у него.

– И он сказал почему?

– Забавно, но он, кажется, не хотел о тебе говорить.

– Тогда позволь мне просветить тебя. Ибрагим уволил меня из-за вот этого. – Лотти обеими руками обвела пространство вокруг себя. – Он отказался предоставить мне дополнительный отпуск.

– А…

– Так что теперь у меня нет работы, на которую я могу вернуться. Только, пожалуйста, не вини себя в этом.

– Я и не виню.

Да, похоже, ее стрела не попала в цель. Но чем больше она думала об этом, тем больше радовалась, что уже не работает на Ибрагима. Она сможет найти другую работу.

Вернувшись в Англию с одним чемоданом и очень скромной суммой денег в кармане, она приняла решение поехать в Лондон. Ей нужно было начать с чистого листа, избавиться от воспоминаний, которые неизбежно настигли бы ее в Оксфорде. Она не хотела, чтобы Рафаэль знал, где она, преследовал ее, требовал ответов. Ей и не пришлось волноваться об этом. Кроме того единственного письма от его адвокатов, больше никаких вестей не поступало. От ее прошлой жизни осталась одна огромная дыра. От самой счастливой и самой грустной части ее жизни.

Оказаться одной в Лондоне было страшно. Поначалу он казался ей просто отвратительным. Она отчаянно пыталась найти работу и как-то выжить, в итоге сняла удручающего вида комнату, спала, засунув голову под подушку, чтобы не слышать вой собак и оглушающую тишину в комнатах своих соседей. Казалось, та зима никогда не кончится.

Но она кончилась, и вслед за ней пришла прекрасная весна. Которая оказалась еще хуже. Наблюдая за влюбленными парочками в парках, валявшимися на траве и целовавшимися напропалую, за родителями, гордо прогуливавшимися с малышами в слингах… Было такое ощущение, что весь мир счастлив и влюблен и намеренно издевается над ней.

Но прошло время, у нее появились друзья, она нашла работу, смогла позволить себе комнату получше, и внезапно все стало выглядеть иначе. Медленно-медленно она осознала, что больше не просыпается в ужасе. Что работа в галерее Ибрагима приносит ей неплохой доход, пусть при виде босса у нее и бегают мурашки по коже. Она стала двигаться вперед, расти, снова контролировать свою жизнь.

Пока не получила письмо от Рафаэля. И ее старая жизнь снова ворвалась в ее настоящее.

Она наблюдала за Рафаэлем, сидевшим на стуле, скрестив руки на затылке. Он отвернулся, чтобы посмотреть в окно, и Лотти увидела его отражение в оконном стекле. Мрачный, задумчивый, но все такой же невероятно привлекательный, как и всегда. Он носил свою красоту небрежно, как будто не замечал ее – в отличие от окружающих. В нем не было ни тщеславия, ни желания демонстрировать себя миру – просто уверенность в себе и неосознанная сила, подразумевавшая, что он может достичь всего, что пожелает.

До несчастного случая.

Лотти в очередной раз поразило, как сильно это происшествие повлияло на него. Она смотрела на его точеный профиль, на тонкий шрам, который хоть и не обезобразил его, но служил постоянным напоминанием о пережитом.

Он никогда не заводил разговор о случившемся. Как, впрочем, не говорил ни о чем, что имело для него значение. И Лотти решила вызвать его на откровенность.

– Расскажи мне о несчастном случае. Каково было пережить все это?

Рафаэль обернулся, и его настороженный взгляд вновь заставил заныть ее сердце.

– Я бы такого никому не пожелал, – коротко ответил Рафаэль и, резко развернувшись, стал собирать вещи со стола. – Сделать еще кофе?

Он пытался отгородиться от нее, от любого обсуждения тех событий. Но Лотти остановила его.

– Попозже. – Наклонившись, она положила руку ему на лоб, ощутив тепло его кожи. – Некуда спешить.

Она надавила сильнее, в полную силу ощутив соприкосновение с его кожей, почувствовав, как пружинят черные волосы под ее рукой, пока он не убрал ее ладонь, накрыв своей.

– Что ты испытал, когда понял, что парашют не раскроется?

Рафаэль коротко глянул на нее:

– А ты как думаешь?

– Я не знаю, поэтому и спрашиваю. – Она упорно не хотела сдаваться.

– Неверие, ужас, панику. На глобальные размышления не было времени.

По-прежнему иронизирует.

– Упав на дерево, ты потерял сознание?

– Да. – Он утомленно вздохнул, поняв, что она не оставит его в покое. – Я ничего не ощущал, пока не очнулся на постели в госпитале с мыслью о том, какой же я кретин.

– Кретин? А я-то думала, что ты почувствовал себя невероятным везунчиком.

– Ну, не без этого. Но понимая, что я наделал, какой непоправимый вред себе нанес… Этого всего можно было избежать.

– Но ты же не знал, что парашют не раскроется.

– Нет. Но если бы я не стал прыгать с самолета… – Рафаэль замолчал, чувствуя, что говорит слишком много. – Как бы там ни было, теперь приходится расхлебывать последствия.

Лотти посмотрела на него из-под опущенных ресниц.

– Это ты сейчас так говоришь. Руку даю на отсечение – как только ты полностью восстановишься, ты снова примешься лихачить при каждом удобном случае.

– Ты думаешь, я именно это делал? – С холодным удивлением он посмотрел на нее.