Книга Лунь - Сергей Клочков

Хип, бледная как полотно, сжимала оружие в обеих руках и потемневшими глазами смотрела вперёд. Она шла молча, отрешённо, и я не делал замечаний за мелкие нарушения. Пускай переварит. Лихо ей сейчас, знаем, проходили. Вырвало Хип только через пару часов, когда мы уже подходили к нейтральной полосе периметра. Надо же, сколько держалась…

— Привыкай, — я дождался, пока Хип отплюется и подавит спазмы уже пустого желудка. — Здесь бывает и похуже. Это Зона, стажёр. Ну, не передумала в сталкеры идти?

— Х-х-ыык… тьфу… не, классно всё… ы-ыыык-хааа…

— Оно и видно. В общем, с первой ходкой тебя, сталкер Хип.

— С-спасибо… ыык… ох, блин.

Граница Зоны. Не знаю, действительно ли я чувствовал её, или это было всего лишь воображение, но стоило пересечь невидимую полосу, как внутри словно развязывался тугой узел, а в голову слегка ударяла странная и приятная одурь. Только что под ногами шелестел бурый войлок с сухими ломкими стеблями чернобыльника и пробивающимися из земли «папоротниками» цвета старой крови, и вот уже весело горят синие цветки цикория, трава, хоть и пыльная, но зелёная, живая, и брызгают из неё кузнечики, треща слюдяными крыльями.

— Благодарю, Зона-матушка, за то, что одарила, и за то, что выпустила, — я обернулся, стянул с головы капюшон. — Если что не так, обиды не держи, не по злобе мы, а по глупости.

Я исполнял странный, почти языческий ритуал благодарения Зоны, как и большинство одиночек, и не чувствовал в этом никакого мракобесия. Мне казалось, Зона могла слышать нас, искренне сказанные слова оставались незримо висеть в воздухе. Достав из рюкзака остатки провизии, я аккуратно положил на границу бурой и зелёной травы пару кусков сахара, галету и несколько предварительно сломанных сигарет. Рядом лежали десятки таких же приношений — некоторые совсем свежие, другие уже едва угадываются.

Из глубины Зоны донёсся далёкий хриплый рёв, а в лицо повеяло прелым ветерком. Ответила.

Нейтралка… почти полкилометра «чистой» земли перед ажурными спиралями «егозы», в пять рядов поднимающихся над двойными бетонными стенками забора, усиленного сварной решёткой. Через каждые сто метров стены вышка с «Кордом» на турели, часто в паре с короткой трубой автоматического сорокамиллиметрового гранатомёта. В бронированной будке наверху два этажа — на втором дуговой прожектор и счетверённая «сорока» из ПКМов. Дальнобойные сканеры, засекающие движение за километр. Два бойца, сменяющиеся через шесть часов. Внизу — приземистые бронеколпаки с ЗУшками на вращающихся башнях. А ведь помнится, начиналось всё с блокпостов, сложенных из того, что под руку попадётся, и пяти-шести солдат с Калашниковыми возле полосатого шлагбаума. Ну, пока гром не грянет…

Деревянный столбик, окрашенный в чёрно-белую полоску. На нём камера и небольшой динамик. Я подошёл поближе, динамик захрипел, защёлкал. Нас с Хип, понятное дело, давно уже засекли.

— Пропуск… — гнусаво заворчало в динамике. Я достал книжечку из кармана и сунул в камеру. Дурость одна эти пропуска, пережиток старины — компьютер на посту давно уже определил, кто именно стоит перед камерой.

Пошипело, щёлкнуло.

— Хшшш. Тк. Рядом кто?

— Стажёр Хип.

— Шшшшшфффпроходите. Кхххх. Тк.

— Пойдём, Хип. Нас ждёт благодарность человечества, горячий чай и кулинарные изыски Барина.

— В одном месте я видела эту благодарность… — буркнула Хип. — Но от прочего не откажусь.

Мы уже подходили к бронированным воротам с маленькой овальной дверцей в железобетонной стене, когда над головой коротко гавкнул гранатомёт, а за спиной раскатисто долбануло. Собачки, ясен перец, дожрав своих павших соратников, решили последовать за нами, чтобы продолжить банкет. Продолжили. Ох, и вонять же там будет через недельку: шариковая граната шансов выжить обычно не оставляет, а падальщики очень неохотно посещают приграничье Зоны. Овальная дверь приветливо распахнулась, пропуская в «вошебойку», где нас основательно продули мощным воздушным потоком, попрыскали обеззараживающими растворами и облучили ультрафиолетом. Приятного было мало, но я любил эту процедуру: она означала, что ходка удачная хотя бы потому, что вернулся живой, с полным комплектом рук, ног, глаз и прочих органов, психически почти нормальный да ещё и с каким-нибудь хабаром в рюкзаке. Обожаю это ощущение.

— Сталкер Лунь? — Молодой солдатик встретил на выходе из «вошебойки».

— Да, это он, — кивнул я.

Солдат вытянулся, и, вроде, даже хотел козырнуть, но вовремя вспомнил, что сталкерам отдавать честь не положено по уставу. В глазах светилось любопытство и почти суеверный страх — как же, и на вышке-то жуть берёт от одного вида Зоны, а этот по ней сам ходит сутками. Сталкер…

— Светлана Григорьевна просила сразу, как придёте, зайти в Бар. Она вас там ждёт.

— Спасибо, боец. Уже знаю.

Солдат помялся.

— А… вы что, и правда оттуда? — почему-то шёпотом спросил он, забавно хлопнув глазами.

— Все люди оттуда, — заметил я философски.

— И… как там?

— Не знаю. Внутриутробное развитие в памяти как-то не откладывается.

— Гы-ы — до служивого дошло. — Я про Зону.

— Какую Зону? Туда ходить, как ты знаешь, строго запрещено. Не состоял, не был, не привлекался.

— Да ладно… сейчас только оттуда пришёл. Что я, не видел?

— Почудилось, солдат. Ну, а если честно, то и в Зоне жить можно. Хотя я бы тебе лично не советовал. И ни кому другому.

— Понятно.

Ишь, лыбится, понятно ему…

— Чуть не навернулись от Выброса. Отстреливались от мутантов. Были в мёртвой деревне. Аномалии, монстры, смерть. В общем, обычный, хороший день, — Хип зевнула.

Ишь ты. Ни дать, ни взять, крутой сталкер.

— Напарник, — я решил не уязвлять самолюбие девушки, называя её стажёром. — Ни к чему рассказывать подробности. До свидания, солдат.

— Рядовой Кондратьев, — солдат всё же козырнул и расплылся в широкой улыбке. Теперь и мёртвая деревня, и аномалии обязательно вспомнятся на гражданке, как и личное знакомство со сталкерами, которых рядовой Кондратьев выручил однажды из лап кровожадных тварей где-нибудь под Припятью.

Выйдя из пропускника, я направился сразу к Бару. Гюльчатай я заметил издалека — она стояла под вывеской, которую Барин недавно украсил «дюралайтом», и по её лицу бегали синие и красные сполохи. Увидев меня, она потушила сигарету и зашла в дверь Бара.

— Подожди пока здесь, — попросил я Хип и завернул в подсобку Барина.

Светлана Григорьевна сидела за столом, на котором лежал большой, пухлый конверт.

— Здравствуй, Лунь. Ты не представляешь, как я тебе благодарна, — улыбка, от которой вполне могли растаять все ледники Антарктиды. — Ты очень вовремя попал к пруду, молодец. Здесь вознаграждение.