Книга Бездна смотрит на тебя - Надежда Лиманская

Идти пришлось на пятый этаж. Вместо звонка, — обрывки цветной проволоки, торчащей из стены. На стук дверь открыла женщина лет пятидесяти пяти. Каинова печать на лице. Алкоголичка. Одутловатое лицо, бессмысленные глаза блуждают по лицу Саломеи, что-то соображая. При этом усиленно пытается застегнуть дрожащими пальцами редкие пуговицы на неопрятном выцветшем халате. Осознав, что перед ней — женщина, удивилась, оставила нелепую затею. С силой, трясущимися руками лишь запахнула воротник у горла.

— Извините, — начала Саломея,-…

Та осмотрела гостью с ног до головы. Сообразила.

— Деньги принесла? От Ларки?

Прошла внутрь, ничего не говоря. Саломея последовала за ней.

— Присядь! — показала на второй чистый стул в захламлённой, грязной кухне. — Давай сюда! — протянула руку.

Саломея догадалась, о чём та, достала деньги.

— О! Щедрая подачка родной матери! Выпьешь?

— Нет, спасибо!

— Ну, всё! Давай, — показывая на дверь, — вали отсюда! — Саломея встала. Знала, к кому идёт, достала круглую симпатичную бутылку, поставила на стол.

— Неужели Ларка прислала? Чего молчала? — схватила бутылку, повертела. — Вискарик? Чего это вдруг?

— Антонина Степановна! У меня к вам дело!

Заплывшее лицо изобразило нечто, похожее на удивление. Глазки-щёлки уставилась на гостью. «Антонина Степановна»! Давненько не слышала своего отчества.

— Чего это, вдруг? — снова повторила. — У тебя? Ко мне? — присела за стол. — Ты тоже, из этих?

— Нет! Я вот по какому делу. — Саломее кое-что пришлось объяснить.

— Понятно! Вот ведь, жизнь, а? Папашку моего черви уж давно съели, а всё… Щас!

Антонина Степановна налила себе полстакана.

— Для здоровья! Чтоб, так сказать, беседа гладко пошла! А то ведь, не вспомню, пока здоровье не поправлю!

Затем, удивительно легко, поднялась, вскоре вернулась, держа в руках, словно колоду карт, пачку мятых фотографий.

— Видишь?

Бережно достала одну из них. С фотографии смотрели две симпатичные, хорошо одетые девочки.

— Вот эта, что повыше — Лизка! Елизавета! Так её мать называла. Мать её Валентина, ох красавицей была! Но злая, жадная, даже убить могла. А моя… — Антонина пустила слезу. Затем вытерла лицо рукой. — А моя, всё ревновала её к отцу. Мы семьями дружили. «Домами»! — Засмеялась. — Обе мы, и Лизка, и я в достатке росли. Одежда, обувь там, цацки всякие. У нас даже золотые серёжки были! Это у девок-то, десятилетних! В те времена! Представь!

Саломея вгляделась в лицо высокой девочки.

— Откуда всё это? — продолжала женщина. — Да какая разница! Маленькие были, не понимали! Вроде дружили, а дальше. Узнала Елизавета, что мать моя ходит к бабке, чтобы порчу навести на её мать! Извести хочет! Тут и началось. Погибает моя мать. Слух пошёл, это я от отца слышала, в блатной среде, — мою мать Валентина убила. Но, что слух! Захар всеми управлял, командовал, распределял всё. Короче, умолкли все! А Елизавета рассказывала, как мать ей хвасталась. Мол, сидела, когда-то по малолетке в лагере для несовершеннолетних, двух девочек — доносчиц, того…, — Антонина пальцем провела по горлу.

— Зарезала?

— Если бы! Не догадаешься!

Саломея догадалась, но переспросила:

— Так что, зарезала?

— В-о-о-т такенный, — ребро ладони, приложив к ладони другой руки, показала — гвоздь в палку и между глаз! А тут и амнистия! Замяли. В общем, повезло ей, ничего не доказали, свидетелей — ноль, да и кому неприятности нужны, тем более на зоне!

Антонина опрокинула ещё полстакана. Саломея достала шоколад.

— Закусите, Антонина Степановна!

Та резко отдёрнула руку, шоколад вылетел.

— Не нуждаюсь! Эх, хорошо пошла! Мало, ведь! Может, сбегаешь? Нет! Я так и знала! Ну, тогда, — поднялась, подошла к окну, наклонилась к газовой плите, немытой, по крайней мере, последних лет десять, опустила руку за панель, вытащила начатую пол-литровую бутылку водки. Запрокинула, отпила прямо из горла.

— Ты бы видела глаза её матери! А Лизка?! — спросила себя, уже еле, шевеля языком, — на, вот! Визитка Ларкина! Она это всё с дедом, ну, отцом моим шепталась, всё расспрашивала его о бурной молодости! Вообще, Ларка у меня — красавица, до седьмого класса отличницей была! Одевала её, кормила, как в лучших домах! Заведующей универмагом я работала! — пьяно рассмеялась. — Потом тюрьма! За растрату! Тут всё и пошло под откос!

Налила ещё. — Короче, Ларка больше тебе расскажет, если телохранители позволят…

Антонина уронила голову на руки. Через минуту Саломея услышала сильный храп.

— Жёны криминалитета… Они быстро получают то, что большинству не получить никогда. Столь же скоротечно их кажущееся благополучие. Они «выходят в тираж», теряя практически, всё…, — вещали с экрана местного телевидения, демонстрируя новую авторскую работу известного в области журналиста.

— Одну не пущу! — Вадик со вчерашнего вечера места не находил. Практически, не спал.

— Моля! Ты не соображаешь! Куда тебя несёт?

— Дюша, меня встретят, я договорилась!

— Её «встретят»! — Передразнил. Ставя перед ней чашку кофе.

— Взгляни, какой год на дворе? — упорно возражала. — Не девяностые! И вообще, все «они» занимаются бизнесом, у многих есть дети…

— Даже по телевизору, — не слыша её, не унимался, кивнул на экран Вадим, — как по заказу, для тебя…

Муж поехал с ней, обещал остаться в машине и ждать. Так ему было спокойнее.

Когда выходила из автомобиля, не спеша, подошли двое молодых людей. Высокие, накаченные, в дорогих костюмах.

— Следуйте за нами!

Лариса оказалась красавицей в полном смысле слова. Бирюзовый домашний халат подчёркивал роскошные небрежно заколотые белокурые волосы, что обрамляли точёные черты. Серые, в пол-лица глаза смотрели чуть насмешливо. Кто перед ней, — хозяйка дома оценила за долю секунды. Ощущение превосходства над большинством, над людьми «средней планки», которое давала жизнь с одним из кузбасских авторитетов, в этот миг слегка пошатнулось, изменило ей. От взгляда Саломеи не ускользнуло, — хозяйка заметно нервничала. Не смотря на красоту и достаток, молодая женщина производила впечатление не очень счастливого человека.

— Присядем, Саломея! Кофе, чай! — Затем, почти по-детски. — Хотите пирожков? У нас, их замечательно пекут! Не пожалеете! С парным молоком!

Саломея улыбнулась, кивнула в ответ. Лариса позвонила в колокольчик. Гостья не могла сдержать улыбку.

— Дворяне, да? — иронически заметила Лариса. — Новоиспечённые. Мой дом, что хочу, то и делаю! А что? Мне нравится!

Впервые в жизни Саломея завтракала с женой криминального авторитета.