Книга Сила Разрушителя - Сергей Степаненко

Отец сидит, скрестив ноги по-турецки, уставившись в ночь. По болоту медленно ползут синие и зеленые огоньки, иногда меж них появляются и тут же исчезают багровые. Как их на земле зовут? Огни святого Эльма? Вроде того.

— Па, что дальше делать будем?

— Есть и спать. Есть вместе, спать по очереди. Не нравится мне здесь. Чую, ночка предстоит веселая…

— Оптимизьм так и прет.

— Ладно, может, все не так страшно, — кивнул он. — Котелок сними, готово уже.

Аккуратно подцепив горячую дужку котелка ручкой навахи, снимаю с огня. Из-под крышки вырывается ароматный пар, и вот уже дождь не особо страшен, и ночь не так темна, когда сытное варево льется в голодное брюхо!

Под боком каремат (спас-таки коврик из болота!), под головой рюкзак. Штормовку по совету отца снял и укрылся ею. Сверху батя заботливо прикрыл меня шерстяным одеялом — кайф! Мысли текут вяло, лениво; пляшет перед глазами зеленое пламя, выстреливая вверх мелкими искорками. Сливается с ночью темный силуэт Артура, вызвавшегося дежурить первым… А потом усталость взяла свое, я уснул…

Снилась мне какая-то чертовщина, да и то — обрывками: вот я, сидя за столом, мажу душистый белый хлеб маслом, рядом исходит паром мамина любимая пиала с чаем. Она всегда пьет его именно так — из пиалы. Я пытаюсь отрезать еще кусок хлеба, когда у батона вдруг вырастают по бокам ножки, как у таракана, и он убегает в хлебницу, со стуком закрыв за собой дверцу. Тут же картинка меняется, я уже на лавочке в сквере, с Леней Голубевым: первая попытка научиться курить. Леня уже опытный, держит сигарету как взрослый, небрежно — двумя пальцами. Глубокая затяжка — и он, выдохнув клуб сизого дыма, передает сигарету мне.

— Учись, пока я жив! — покровительственно хлопает по плечу.

Приняв сигарету, затягиваюсь. Вернее — пытаюсь, но горло тут же перехватывает, на глазах выступают слезы, а сам Леня вдруг расплывается мутным пятном. Я моргаю, пытаясь сконцентрироваться, и вместо товарища вижу перед собой огромного, толстого, рыжего котяру. В синих джинсах на подтяжках. Кот выдувает из пасти белый пузырь, который лопается, залепляя усатую морду, и словно издали слышу насмешливый мурлыкающий голос: «Эх ты! Это ж бубль-гум!» — Тут же перед глазами все проворачивается, как в калейдоскопе, и вот я уже лежу на пляже. Горячий песок под животом, никаких дурацких покрывал, тихий, баюкающий шум прибоя, от солнцепека на голове — шапка-треуголка из газеты. Бабушка научила делать. И придумали же люди! Меж пальцев просачивается белый песочек, с мелкой-мелкой галькой. В воздухе плывет аромат жареных сосисок.

— Ром, тебе с горчицей или с ткемали?

Изумленно поворачиваю голову и вижу Ритку Желябову в откровенном купальнике, подчеркивающем женственные округлости, с блюдом в руках. Оттуда жареными сосисками и пахнет.

— И те и другие! А где ты их взяла?

— Да на твоей же спине и пожарила! — смеется девчонка. — Ромка, ты весь горишь!

Последние слова раздаются как из тумана, голова наливается чугуном. Ритка тормошит меня за плечо, соблазнительная выпуклость бюста колышется перед носом, но мне не до того: между пальцев уже не песок — жидкое стекло. Оно стекает вязкой жидкостью, застывает в обычном песке мутными каплями. Глаза заливает едкий пот, откуда-то сверху потянуло дымом, я инстинктивно сорвал с головы горящую треуголку. Девушка отпускает наконец мое плечо и отступает назад.

— Никуда не уходи: слышь, Ром? Я сейчас еще сосисок принесу — пожарим! Ты же весь горишь!

— Ты же весь горишь, малыш… — через сон доносится бормотание отца. — Простыл совсем… Ну да не беда: вот, выпей, сынок.

Нехотя разжимаю губы, и отец чуть не силой заливает мне что-то. Глотаю и снова проваливаюсь в сон. Теперь уже без сновидений.

Артур

Ромка уснул, что и хорошо. Наконец-то появилось время обдумать ситуацию. И признать, что она — ни к черту. Как странно все складывается с самого начала: меня будто водят специально, не давая выйти на след Юли. То, что самой ее в этом мире нет, я уже выяснил, и самое поганое — понятия не имею, где ее искать. Ясно, что где-то в этой грозди миров, но вот где? Вся моя магия, помноженная на мощь Гелисворта, не дала ответ. Значит, остается самый действенный способ — «метод научного тыка». Будем по мирам бродить, пока след не возьмем; только вот сколько их в скоплении? Десяток, сотня, тысяча? И все закрыты от выхода в Паутину, все соединены меж собой «щелями» и «норами», а значит — утром опять ножками, ножками до ближайшего выхода… Сыну пока не сказал, пусть спокойно отоспится, успеет еще перенервничать. Хотя есть у меня одна идейка… но чтобы проверить, опять же надо выбраться в изнанку реальности.

Кстати, подобные скопления — штука редкая и сама по себе является тревожащим знаком. Помнится, в Академии, когда проходили строение Паутины, профессор рассказывал о гроздях как о признаке вырождения. По его словам, встречаются они лишь в непосредственной близости от Тени и являются следствием привнесенных ею деструктивных процессов. Лекция лекцией, но тот единственный раз, когда меня занесло в такую вот гроздь, я еще долго вспоминал с содроганием…

ГЛАВА 5

Практика в составе Патруля для мальчишек, только-только окончивших первый курс Академии, — как большое приключение. Нам со Скреллом повезло с начальником: лейтенант Цесс (да-да, тот самый Ник Цесс!) не первый раз работал с курсантами, четко знал, где прижать, а где и поблажку дать. К концу первой же недели мы чувствовали себя полноценными членами отряда и пользовались теми же правами, что и прочие рядовые. Дедовщины не было в принципе. Лишь эксперт-маг Хасиддо, выходец из каких-то окраинных миров, смотрел на нас свысока. Впрочем, он всех держал на расстоянии вытянутой руки. Я его откровенно не любил, поскольку терпеть не мог снобов. Кто ж знал, что нам вместе придется пережить одно из самых жутких приключений в моей будущей карьере?

Маячить шесть часов подряд в Паутине, когда не происходит ничего интересного, — занятие на редкость скучное. Цесс разнообразил наш «досуг», устраивая учения и пробежки, с целью научить вовремя замечать и быстро обходить аномалии. Понятно, что больше всего этой дряни — в районе Тени. Там-то мы и развлекались.

В тот раз Цесс поставил меня в пару с экспертом-магом. Хасиддо поворчал, но смирился с неизбежным. Лейтенант указал направление, расстояние — и мы стартовали. К тому времени я уже достаточно натренировался в беге с препятствиями и почти не отставал от опытного напарника. Заданный лейтенантом круг был практически пройден, когда чуть ли не под ногами расцвел зловещий цветок новообразованной аномалии. Хасиддо дернул меня за рукав, уводя в сторону, — прямо на пути оказался невесть откуда взявшийся здесь мир. Ни отвернуть, ни притормозить. Не сбавляя скорости, мы спикировали в чужую реальность.

Материализовавшись посреди каменистого плато, я еле удержался на ногах. Резкий порыв ледяного ветра дернул за полы форменной куртки, которую я тут же застегнул до самого подбородка. Рядом витиевато ругался Хасиддо.