Книга Я выбираю жизнь. Целительная сила человеческого духа - Патрисия Норрис

Услышав это, Томми почувствовал большое облегчение, ему было приятно, что я звонила по его поводу доктору Саймонтону. Услышанное показалось ему убедительным, потому что последний раз он смог перенести химиотерапию гораздо лучше и у него было очень мало неприятных побочных реакций. Он знал, что это произошло благодаря его умению управлять процессами, происходящими в организме.

Перед началом облучения надо было сделать щит для предохранения печени, а когда щит был готов, сделать несколько снимков, чтобы проверить, достаточно ли хорошо он работает. Томми решил, что это был первый сеанс радиотерапии, и когда он закончился, Томми сказал папе, что все прошло совсем неплохо. Отец ответил ему, что это неудивительно, потому что они просто делали снимки для того, чтобы проверить, закрыта ли печень. Через полчаса, по дороге домой, Томми произнес: «Хорошо, что ты сказал мне, что это были просто снимки, потому что, если бы я этого не знал, меня бы сейчас начало тошнить». Потом он улыбнулся с досадой, понимая, что в этом случае, если бы он не узнал, что облучения не было, сила разума могла вызвать тошноту.

Было очень важно, что Томми это понял. После этого случая радиотерапия прошла у него с очень небольшими побочными действиями. Он смог играть в футбол и заниматься другими видами спорта, есть все, что хотел, включая полезную для него пищу, без каких-то неприятных ощущений.

Следующая за этим химиотерапия тоже прошла хорошо, и он чувствовал себя лучше. Сила воображения Томми постоянно крепла и развивалась, и вместе с этим росла его уверенность в себе. Его дела в школе и дома шли прекрасно, он достиг больших успехов в саморегуляции и визуализации. Он решил представлять себе, как у него отрастают волосы, и его шевелюра снова становилась густой и вьющейся.

В мае 1981 года, как раз перед окончанием занятий в школе, его лечение закончилось, и Томми лег в больницу на повторную диагностику. Врачи планировали провести ему лапаротомию. Во время этой процедуры производится разрез от ключицы до паха, который позволяет осмотреть и взять биопсию лимфатических узлов и других тканей на одной стороне тела. Томми уже трижды делали такие процедуры, он назвал их «расстегнуть молнию». Но на этот раз Томми был против такой операции, и родители поддерживали его. Тогда медики решили, что, может быть, им удастся взять на биопсию кусочек печени с помощью зонда. Он был намного моложе того возраста, с которого обычно начинают проводить эту манипуляцию. Процедура производилась без наркоза, и пациент должен, несмотря на боль, помогать врачам и задерживать дыхание, когда это будет нужно. Томми решил, что сможет это сделать, и врачи согласились, потому что во время предыдущего лечения он доказал, что может сотрудничать с врачами.

Биопсия прошла великолепно. После нее доктора сказали, что он вел себя лучше, чем многие взрослые больные. Биопсия печени не обнаружила патологии. На следующий день ему сделали томографию грудной клетки, живота и таза и не увидели никаких следов болезни. У него наступила полная ремиссия.

С тех пор прошло четыре года, и ремиссия Томми продолжается. Только что он прошел полное физическое обследование, которое подтвердило, что он абсолютно здоров.

Когда я показала Томми то, что написала про него в этой книге, он добавил следующее. Он сказал, что вначале сопротивлялся лечению, но потом, поняв кое-что про сознательный контроль, перестал с ним бороться и смирился с тем, что должно было происходить. Он сказал:

«Мне кажется, что врачи уделяют мало внимания тому, чтобы понять больного и помочь ему освободиться от злости. Я думаю, что меня вылечил разум. Из-за рака во мне накопилось много злости, а окружающие пытались помочь мне физически. И никто не пытался помочь мне освободиться от этой злости. Мне просто говорили: „Мы должны спасти тебе жизнь“. M аленькому ребенку труднее, чем взрослому, понять, зачем нужно лечение. Когда мы занимались БОС, я понимал, что именно мы делаем для того, чтобы разум победил рак. Мне было тяжело, но я очень многому научился. Теперь я собираюсь прожить целую жизнь».

Еще одной важной чертой эффективной визуализации является ощущение пациента, что все происходит в его теле. Другими словами, образы должны быть не только зрительными, но и кинестетическими, и чувственными. Хотя Гэррет представлял космическое сражение, он чувствовал и видел, что это происходит у него в голове, как в буквальном, так и в переносном смысле. Должна произойти интернализация, перенесение образов внутрь организма, и часто этого легко достигается с помощью воображаемых путешествий внутри тела, проводимых при поддержке психотерапевта. Иногда люди не хотят или боятся заглянуть внутрь себя. Если возможно, им необходимо помочь с помощью разных методик, подобных тем, что используются для систематической десенсибилизации.

Бородавки. Визуализация требует анатомической точности

Нередко мне задают вопрос: должна ли визуализация быть точной. Выше я уже говорила о том, что визуализация может быть символической. Более того, часто, когда больной, стараясь соблюдать биологическую точность, пытается узнать в деталях, что с ним происходит с научной и медицинской точки зрения, он лишь теряется. И все же, оказывается, в визуализации не должно быть анатомических ошибок.

Я бы хотела показать это, приведя пример из собственного опыта. Несколько лет назад меня стало беспокоить мозолистое образование на ступне. Сначала я думала, что это мозоль. Помню, что она была у меня на День Благодарения и на Рождество, и позже, весной, когда я ездила на конференцию. Я запомнила эти даты, потому что мне приходилось считаться с мозолью и брать с собой мозольный пластырь и специальные стельки.

Нога болела все больше и больше. Я даже пыталась вывести мозоль специальными растворами и несколько раз пробовала вырезать ее ножницами. Я, конечно, использовала визуализацию и представляла себе, как кожа под мозолью становится гладкой и твердой, или как мозоль засыхает и отпадает. Все это не давало никаких результатов – мозоль все росла, пока, наконец, не стала мешать мне ходить. Боль восходила к рефлекторной дуге спинного мозга, и я не могла сопротивляться ей, как невозможно сдержать рефлекторное подергивание колена, когда молоточком попадают по соответствующей точке. Поэтому к лету я решила, что лучше ее убрать хирургически, поскольку ни визуализация, ни другие попытки с ней бороться ни к чему не приводили, а я не могла шутить с ногой.

Однажды, встретив в бассейне Рости Келлога, врача из Нью-Йорка, я пожаловалась ему, что мне не удается избавиться от мозоли на ступне и, по-видимому, ее придется удалить оперативно. Рости попросил меня ее показать и сказал, что это не мозоль, это плантарная бородавка. Я когда-то что-то слышала о таких бородавках, хотя мне казалось, что они называются «бородавка плантатора», и я думала, что это бывает у фермеров, если они босиком ходят по полям. Рости объяснил мне, что плантарные бородавки вызываются вирусом, они высоко васкулезные[2]и по форме напоминают перевернутого осьминога, длинные щупальца которого идут вверх по кровеносным сосудам. Он сказал, что их очень трудно удалить оперативно и они плохо поддаются лечению. Уверена, что он думал, что сообщает мне нечто весьма неприятное, но, поскольку я уже кое-что знала и видела, что смогли сделать Гэррет и другие, я подумала: «Вирус, васкулезные – прекрасно, значит, я могу напустить на них свои белые клетки».