Книга Все совпадения случайны - Рени Найт

– А что, разве он не жил с ней здесь?

– Нет, это квартира сына. Она обосновалась здесь, когда он был в одной из своих поездок – все время куда-то уезжал. По крайней мере она так сказала. А муж никогда здесь не жил, хотя в последнее время за жильем присматривал. Когда ее увозили, он до самого конца не выпускал ее руки. Говорил, что возьмет ее домой и будет ухаживать. Я своими ушами это слышала. Тут стояла, смотрела, как ее выносят, – может, понадоблюсь. Приятно думать, что в конце они были вместе.

– А номер его телефона у вас есть? Или адрес?

Женщина нетерпеливо фыркнула. Слишком много вопросов. Она покачала головой и закрыла дверь. Кэтрин постучала, ей необходимо было знать больше.

– Скажите хотя бы, как зовут его! – Она ждала. Снова постучала в дверь. – Пожалуйста.

Дверь не открыли. В конце концов Кэтрин начала спускаться по лестнице, скользя вспотевшими ладонями по железным перилам. Она была потрясена тем, что, оказывается, очень многого не знала, и думала про записку, валяющуюся по ту сторону двери и адресованную женщине, которая скорее всего давно умерла. И тут вспомнила, что оставила в записке номер своего мобильного. Проклятие! Интересно, когда он позвонит ей? И что скажет? Что ему, в конце концов, от нее нужно? Этому «мертвому» мужу. Она задалась вопросом, по своей ли воле Нэнси оставила эту квартиру. Или она просто слишком ослабла, чтобы оказывать сопротивление? Может, он заставил ее? Силой увез? Нэнси сказала ей, что он умер. Почему? Боялась того, что он может сделать?

– Стивен… – Имя эхом отдалось на лестнице.

Кэтрин подняла голову и увидела смутную тень, повисшую на верхней площадке.

– Его зовут Стивен.

Она продолжила спускаться, и в сознании у нее мелькали образы книги. Кое-что он ухватил верно. Например, детали ее туалета. Откуда бы ему знать их? И тут до нее эхом донеслись звуки прошлого: тук, тук, тук.

Глава 14

2013, конец весны

Итак, они увиделись – эта женщина и Нэнси. Тайком от меня. Я нашел ее записку, вернувшись в квартиру, чтобы положить на место рукопись. Записку мне пришлось перечитать несколько раз, чтобы убедиться, что я все понял правильно. И, дочитав до конца в очередной раз, я буквально задохнулся, переломился пополам, словно получил мощный удар в солнечное сплетение. Узнать о том, что они встречались, было само по себе тяжело, но что по-настоящему шокировало, так это то, что Нэнси сказала ей, будто я мертв. Эта фраза прямо-таки подкосила меня: «… мы встретились вскоре после того, как вы потеряли мужа». Ее «поразило» то, с каким «достоинством» Нэнси держала себя. Это «навсегда осталось в моей памяти». Она не могла поверить в то, что «вы действительно являетесь автором этой книги, которая каким-то образом попала в мой дом». Она даже не была уверена, что Нэнси вообще знала о ее существовании. Естественно, откуда ей знать? Она же мертва, глупая ты сучка.

Нет, какая все же самоуверенная, самодовольная тупица. Но, надо отдать должное, пишет в уважительном тоне. Называет жену «прямодушной», наделенной «даром глубокого понимания». С этим не поспоришь. Нэнси действительно понимала людей. Дальше в записке говорилось, что им с Нэнси «надо бы встретиться и поговорить», телефон она предусмотрительно оставила.

Я сам виноват в том, что все это стало для меня такой неожиданностью. Не отбрось я дневники Нэнси как случайные заметки и возьми их с собой вместе с рукописью, я бы узнал об их встрече гораздо раньше, ведь все это в них было. В блокнотах содержалось нечто гораздо большее, нежели наметки будущего романа. Я открыл их, лишь прочитав записку этой женщины, и вот, пожалуйста, здесь есть все: время встречи, место, даже погода в тот день. И превосходное описание КР: «Я узнала ее с первого взгляда, и от вида этой женщины мне стало тошно. Она и представления не имела, что мы уже встречались. Она была холодна, словно все случившееся просто омыло ее волной и не оставило ни следа, словно все тело у нее покрыто клейкой лентой. Ничто, кажется, к ней не пристает. Она чиста – ни пылинки на ней, ни пятнышка…» Нэнси видела ее насквозь, и увиденное ей не нравилось.

Я взял дневники домой, читал и перечитывал их и нашел многое, отчего на сердце сделалось легче. Как хорошо, что она их сохранила. Как и фотографии, дневники представляли собой части головоломки. Я впитывал в себя каждое слово, пробовал на вкус чернила, брал их с собой на ночь в кровать и засыпал, положив их под подушку в надежде на то, что слова со страниц дневника скользнут в мое сознание и самые сокровенные мысли Нэнси станут моими мыслями. Я поедал эти страницы, я заглатывал их. Теперь она пребывает внутри меня, моя дорогая девочка. Теперь мы – единое целое. Она придала мне сил, внешний мир больше не способен ничего мне сделать, зато я способен сделать ему то и тогда, что и когда захочу.

В квартире казалось на удивление жарко. Апрель был холодный, но в мае – настоящее пекло. Окна мне открывать не хотелось, хотя прохладный ветерок освежил бы воздух в комнате. Но нет, пусть остаются закрытыми, а занавески – задернутыми. Я запечатал себя, обложился кирпичами. Полдень. Единственная моя уступка жаре – снятые носки, а голые ноги я сунул под стол, так чтобы не видеть их. Не слишком приятное зрелище. Последнее время я не особенно следил за собой, и ногти изрядно отросли. На конце они загибались вопросительным знаком, словно не уверены, в каком направлении двигаться дальше. Твердые, как кость. Я покусывал ногти на пальцах рук и выплевывал остатки – острые и зазубренные, они прилипали к крышке стола, и я их не убирал. Но я не какой-то там фокусник и проделать то же самое с пальцами ног не могу. Да и зубы, подозреваю, не справятся с такой задачей.

Раздался стук в дверь. Я никого не ждал. Поднялся из-за стола и выглянул в окно. Мой друг – типограф Джефф. Я задернул занавеску. Ну что, впустить его? В квартире полный бардак. Я немного выжидал. Если он уйдет, пока я не подойду к двери, так тому и быть.

Я открыл дверь. Джефф все еще стоял на месте.

– Хотел узнать, как вы поживаете, – сказал он.

– Все нормально.

У него в руках моя книга.

– Я прочитал, – сообщил он. – Честно говоря, ожидал чего-то совсем другого.

Я приподнял брови, но он улыбнулся, и я решил рискнуть. Отступив в сторону, пригласил его войти. Он сделал шаг вперед, и я увидел, что он с удивлением оглядывается по сторонам. Я все еще не прибрался с тех пор, как нашел те, приведшие меня в ярость, фотографии.

– Ко мне тут вломились, – пояснил я.

– О Господи, Стивен, этого еще не хватало.

Я пожал плечами:

– Все переворошили, но главного не тронули. – Я кивнул в сторону стоящих на столе ноутбука и магнитофона.

Я предложил ему чая, он кивнул в знак согласия и пошел за мной на кухню. Я помнил, что на линолеуме остались царапины от моих ногтей. Интересно, Джефф их заметил? Тапочки стояли под кухонным столом, и, направляясь к плите, я остановился и засунул в них ноги.