Книга Записки «черного полковника» - Сергей Трахимёнок

— Это хорошо, что ты вспомнил Б.Н. Так как мои условия?

— Принимаются. Но как же работа с документами, удостоверяющими личность? Вам ведь нужно будет пару раз поменять их на пути к стране…

— Нет, Коля. Я буду Виктором Сергеевичем на всем протяжении моего пути. Нет смысла в смене установочных данных, тем более что я собираюсь направиться в пункт назначения не из Минска, и не из Москвы. Тебя это не удивляет?

— Нет… Ваш человек через пару недель собирается на отдых на Гавайи. Нам уже известен отель, где он на какое-то время остановится.

— Коля, а почему вы сами на него не вышли? У нас был разработан механизм восстановления связи? Опять специфика момента?

— Виктор Сергеевич, после такого провала все очень осторожны. А агент ценный и…

— Все ясно, можешь не продолжать. Как приятно работать с профессионалами…

— Я тоже рад работать с вами, вы понимаете меня с полуслова.

— Прекрасно, а теперь вернемся к операции. Давай прикинем самую проигрышную ситуацию, когда контрразведка сидит на хвосте у двух иностранцев, которые прилетели на Гавайи из США и России.

— Гавайи — пятьдесят первый штат США и прилет туда канадца, который на данный момент является не только сотрудником одного из отделов Госдепартамента США, но и гражданином Соединенных Штатов, не вызовет беспокойства у контрразведки.

— Прекрасно, тогда мы еще более разбавим ситуацию.

— Каким образом?

— Второй прилетит или приедет не из России и не из Белоруссии.

— Отлично.

— Тогда так и сделаем. Я еду в Прибалтику и уже в зависимости от того, как мне удастся возобновить мои старые связи, выезжаю в одну из европейских стран.

— А оттуда на Гавайи?

— Разумеется.

Б.Н.

На следующий день меня вызвал начальник отдела.

— Как справка? — спрашивает он.

— Вылеживается, — отвечаю я. — Вы ведь не установили срок ее представления.

— Хорошо, что не выёживается, — говорит начальник. — Это, конечно, правильно, любой документ должен вылежаться, но имей в виду, вылеживаться он должен у руководства. А у тебя он, конечно, может вылеживаться, но очень непродолжительное время. Понял?

— Да, конечно.

— Но я пригласил тебя по другому поводу. Евгений Петрович положительно оценил твой вояж в Деггендорф и предложил тебе осуществить акцию по снижению или прекращению деятельности газеты «Прорыв».

— Но я не знаю такой газеты.

— «Прорыв» — новая газета, ее создают ястребы «Посева», несогласные с политикой «Посева» и считающие, что «Посев», если и не идет на поводу у КГБ, то уж обставлен его агентурой точно.

— Они недалеки от истины, — говорю я.

— Конечно, недалеки, — отвечает начальник, передавая мне материалы. — Но нам-то зачем лишняя головная боль? Короче, изучай обстановку, докладывай мне свои соображения, пиши план мероприятий по достижению указанной цели и имей в виду, она у тебя на первом месте, мемуары Крымова — на втором, а вся текучка — на третьем.

«Прекрасно, когда начальство определяет за тебя приоритеты. Знаешь, чем заниматься», — думал я, возвращаясь к себе в кабинет.

Материалы, а это были несколько листов, рисовали следующую картину.

Исполняющий обязанности ответсекретаря «Посева» Наумович собрал группу сотрудников редакции и решил создать новую газету. В этом не было ничего удивительного, потому что в любом коллективе есть борьба за лидерство, и если кто-то в этой борьбе проигрывает, то он должен уйти. Причем уйти он чаще всего желает так, чтобы сохранить свое лицо. Дескать, я ухожу, потому что все здесь продались Советам. Однако сделать это можно, но где в Германии ты найдешь другую работу? Значит, это опять финт фонда Н., которому, видимо, выделили новые средства, и он решил отчитаться созданием новой газеты.

Срочно нужен список ее будущих сотрудников, место ее дислокации. Начнем опять с похода к Ефимову.

Ефимов встретил меня не очень любезно.

— Если ты опять пошлешь меня на внеочередную встречу в Западный Берлин, я тебя пошлю тоже, — сказал он мне.

— Николай, я не твой начальник, чтобы посылать тебя куда-либо. Я даже не попрошу тебя дать мне литерное дело. Расскажи мне, что там с новой газетой?

— Я так и думал… — ответил Ефимов. — Обстановкой владею я, а активные мероприятия по моим объектам проводишь ты.

— Но я-то тут при чем? У меня внешность немецкая, вот дядя Женя и завершает мной операции. Ты-то куда поедешь со своей рязанской физиономией? Если ты, конечно, против, то я доложу дяде Мише…

— Нет, нет, — ответил на это Ефимов, — я все тебе скажу. Некто Наумович — человек с комплексом Наполеона. Кстати, как ответсекретарь он слабый, поскольку тут нужно быть и профессионалом и буквоедом, а он «человек высокого полета». Во всяком случае, сам он себя именно таковым считает. Не знаю уж как, но он вышел на представителей фонда напрямую, и не то заинтересовал, не то он убедил их, что нужно создать новую газету. Те с ним согласились. Согласились, потому что «Посев», при всей его антисоветской направленности, все же пытается достичь своих целей, печатая, разумеется, антисоветчиков, но антисоветчиков, владеющих пером и с определенными публицистическими способностями.

— А американцам сие не понятно, они полагают, чем прямей и грубей будет пропаганда, тем… Тем она быстрее достигнет своих целей?

— Да нет, — поморщился Ефимов, — тем проще за нее отчитаться, как за антисоветскую.

— Теперь понятно, почему уехал в Америку Крымов. Ему стало неинтересно…

— И здесь ты не прав, — сказал Ефимов, — Крымов много говорил о проститутках, которые склоняют наших военнослужащих к бегству за рубеж. Но сам попался в «сладкую ловушку».

Мне было любопытно узнать, почему же такой психолог, как Крымов, попал в ловушку, которую устраивали другим его кормильцы из ЦРУ, но я не стал задавать уточняющие вопросы Ефимову, поскольку они не относились к предмету нашего с ним обсуждения.

— В общем, американцы финансируют и «Посев», и новую газету. Тираж ее пока небольшой, дислоцируется она в Мюнхене по улице Электраштрассе. Там они арендуют небольшое, но весьма удобное помещение. У Наумовича проявились коммерческие способности. Он кое-что экономит на бумаге.

— Что значит на бумаге?

— На бумаге, значит, на бумаге. Он закупил по дешевке несколько рулонов бумаги и отдает их в типографию для печатания газеты.

— Много имеет на этом?

— Не знаю, но факт этот характеризует его довольно контрастно.

— У него есть правая рука?

— Да, это Наталья Коледун. Именно она его правая рука и любовница.