Книга Погибают всегда лучшие - Владимир Гурвич

– Вы полагаете? – проговорил Очалов, о чем-то размышляя. – Хорошо, мы пришлем экспертов.

– По-моему эта версия вытекает из всей ситуации.

– Может быть, и так, но вам известны далеко не все обстоятельства. Боюсь, что мне вскоре придется вас огорчить, есть факты, которые непосредственно касаются вашего брата. И они не самые приятные, – со значением произнес следователь.

– Я знаю, Алексея, как себя, он ни в чем не мог быть замешан.

– Умные люди говорят, что никого так плохо не знает человек, как самого себя, – усмехнулся Очалов. – Помните, Сократ постоянно повторял: я знаю, что ничего не знаю. Может быть, поэтому он так плохо кончил, – вдруг засмеялся следователь.

– Он кончил плохо потому, что его дело расследовали остолопы, – сказал я, и не обращая на мигом изменившееся лицо следователя, вышел из его кабинета.

Я шел по улице, ощущая тревогу. Дело об убийстве брата приобретало совсем другой оборот, выходило, что это он сам виноват в том, что с ним случилось. Эта версия была бы просто смешной, если бы не была столь грустной. Этот Очалов вместо того, чтобы искать убийц, кажется, всерьез занялся распутыванием мифических афер, в которых принимал участие Алексей. Но если бы он действительно был бы в чем-то замешен, не сидел бы он в такой нищете.

Я подумал, что необходимо отдать деньги Оксане. Но домой к ней мне идти не хотелось; вряд ли наша встреча с матерью доставит обоим удовольствие. Я решил позвонить ей и пригласить где-нибудь повидаться в городе. А заодно кое о чем и расспросить.

Мне повезло, что трубку взяла Оксана. Я сказал, что хочу видеть ее по срочному делу, и мы договорились о встрече рядом с моим отчим домом.

Я вручил Оксане деньги, она, помявшись немного, взяла их.

– Откуда они у тебя? – вдруг спросила она.

– У меня оставались кое-какие деньги на счете.

– А у тебя есть еще?

– Не волнуйся, на некоторое время хватит.

– Хоть долги отдам, – радостно вздохнула она и неожиданно поцеловала меня в щеку.

Я почувствовал волнение и посмотрел на нее. Хотя она была довольно привлекательной, но никогда как женщина мне не нравилась; я находил ее чересчур робкой и неуверенной. На мой взгляд, Алексею нужна была другая жена – более твердая и решительная. Он же сам имел схожий характер, а потому им было трудно поддерживать друг друга. Никто из них не мог стать главой семьи, а это плохо, так как в этом случае она становится неуправляемой. Впрочем, когда один из супругов забирает слишком много власти – не намного лучше. Это я уже знаю по собственному опыту.

Но сейчас за этот поцелуй я простил ей все; он снял с моей души, если не всю, но значительную часть тяжелой ноши чувства вины за гибель Алеши.

– Я хочу кое о чем тебя спросить, – проговорил я.

– Да, конечно, – с готовностью отозвалась она.

– Скажи, Алексей никогда тебе не говорил ни о каких делах, которые происходят на заводе?

Оксана как-то странно посмотрела на меня.

– Да, пару раз действительно говорил.

– И что говорил?

– Это были отдельные фразы, я честно говоря, не очень вникала. А он никаких подробностей не приводил.

– И все же вспомни, о чем шла речь?

– Хорошо, постараюсь. – Оксана задумалась столь глубоко, что через весь ее лоб пролегла борозда складок. – Однажды он сказал, что ему предложили участвовать в каком-то левом заказе, а деньги за его выполнение платят наличными, минуя все кассы. Он отказался от этого дела, сказал, что не хочет быть занятым ни в чем незаконном. Как-то он сказал, что кое-кто там делает, по-видимому, большие деньги, хотя официально получает гроши. Вот, пожалуй, и все, что я помню. Да вот еще сегодня по почте пришла повестка к следователю. Вот она, – достала Оксана из кармана листок.

В повестке говорилось, что гражданка Оксана Валерьевна Легкоступова приглашается на беседу к следователю Очалову. Приглашение было помечено завтрашним числом.

– Я не понимаю, зачем меня вызывают. Что мне делать? Идти?

– Да, иди и скажи ему, что мне сейчас сказала. Но я имел счастье познакомиться с этим Очаловым, тип довольно противный. Будь очень собранной, он копает под Алешку, хочет доказать, что он участвовал в каких-то грязных делах.

– Но это же мерзко!

– Мерзко не значит, что это невозможно. В мире преимущественно совершаются мерзкие дела. Мы должны победить. Понимаешь, Оксана, победить! Ты же хочешь, чтобы убийцы Алексея понесли наказание.

– Да, – твердо сказала она. – Но как этого добиться?

Я посмотрел на нее и ничего не ответил: это был тот вопрос, который я сам без конца задавал себе.

Очалов сдержал обещание, и мою квартиру посетили криминалисты. Они обследовали место происшествия и уехали на машине. Я же снова остался один. Я сидел на кровати и смотрел на телефон. Он должен был зазвонить, он был просто обязан зазвонить. Но он вопреки всем моим заклинаниям по-прежнему оставался немым. И я не понимал, почему. Я кожей чувствовал, как ситуация обостряется чуть ли не с каждой минутой.

Эти парни от меня не отвяжутся, пока не добьются поставленной цели. А эта цель – моя ликвидация. Но, может быть, Вознесенский этого не знает и потому медлит.

Через пару часов я почувствовал, что больше не могу сидеть в квартире. Я решил прогуляться, но совершенно не представлял, куда направить свои ноги. Еще никогда родной город мне не казался таким чужим. Я шел по его улицам и узнавал и не узнавал его. Я чувствовал, как много скрывает он от меня. Почему он так настойчиво хочет меня убить, что я такое ему сделал, что заслужил столь суровое наказание? Как и когда он превратился в моего врага?

Ноги, которым я предоставил полную свободу, сами привели в меня в монастырь. Я вошел через арку входа и направился по дорожке к собору.

В этот час в нем было пустынно, лишь молились несколько старушек. У проходившего мимо молодого священника я спросил, где отец Анатолий. Тот довольно долго разглядывал меня, прежде чем проводить к нему.

Я застал Толю в небольшой комнате за прозаическим занятием: он сверял какие-то счета.

– Подожди, я сейчас освобожусь, – сказал он. – Мы занимаемся ремонтом храма, приходиться все досконально проверять. Уже были случаи, когда нас просто надували.

Эта проверка заняла не меньше полчаса. Все это время я молча сидел и наблюдал за ним. Мне трудно было провести прямую линию между моим школьным другом – Толькой и с небольшой, но окладистой бородой отцом Анатолием. Есть ли между ними что-то общее или это уже абсолютно два разных человека? Этого я не знал, и это предстояло выяснить.

Наконец он отложил счета, и мы вышли на улицу.

– Мне еще надо будет готовиться к вечерней службе, – сказал Анатолий. – У меня не так много времени. Поэтому извини.